Спасти СССР, Часть 4

Так... кажется, едут.

Их водитель — докурил и сел на переднее. На заднем Джон Бертоллини, их штатный ротный хохмач из маленькой Италии, затянул свое

— Эй, Ник. Клянусь, та телка...

— Завали, Джон — резко сказал Конли — ты видел того типа у гостиницы

— Какого типа?

Улицы в этом месте города были узкими, тем более что местные жители обладали дурной привычкой парковать машины как попало. Впереди загорелся красный, машины остановились — и тут впереди рвануло...

Как потом установят — взорвался самодельный заряд из мины от советского миномета, такие устанавливают на афганских дорогах — а теперь установили в самом центре Пешавара. Заряд полностью снес моторный отсек головной Тойоты — но досталось и пассажирам, а так же тем кто был на тротуаре — в любом месте города тротуары всегда были переполнены. Место взрыва заволокло белым дымом — и сразу же послышался стук автомата...

— Твою мать!

К такому они не были готовы — мирная улица моментально превратилась в подобие Бейрута, полетели стекла — а потом наступила жуткая, какая всегда бывает после взрыва тишина. Которая через секунду взорвалась воем сигналок и криками.

Конли увидел на противоположной стороне улицы человека, стреляющего по машинам из Тип-81, китайского автомата. Все это было гибридом Вьетнама и стрельбы на улице, устроенной каким-то психом... и он не мог поверить, что это было всерьез... но это было всерьез.

Воспользоваться дробовиком он не успевал — но у него был Кольт, старый добрый Кольт, верно служивший американскому солдату три четверти века. Им привезли новые Беретты — но заменить не успели, и слава Богу.

Пользуясь тем, что стрелок его не видел — Конли прицелился и аккуратно как в тире — нажал на спуск. Стрелок согнулся и упал.

Больше не стреляли. Дым впереди немного рассеялся...

Не выпуская из рук пистолета, Конли побежал вперед... он обо что-то споткнулся и увидел, что это человеческая нога. Оторванная. Разум отказывался воспринимать случившееся, потому он просто перешагнул — и побежал дальше.

Третья Тойота выглядела относительно не пострадавшей. А вот вторая, стоявшая перед ней — было видно, что стекло забрызгано чем-то темным, на дверце, на стеклах — пулевые отверстия. Решив помогать тем, кому еще можно помочь, он сунулся в третью Тойоту

— Пострадавшие...

Ему в лицо смотрел пистолет

— Свои! Черт... Янки Дудл! Христиане!

Он никак не мог вспомнить пароль на сегодня — но человек поверил и опустил пистолет.

— Что произошло?

— Полное дерьмо. Надо убираться...

Это был кто-то из местной станции ЦРУ

— Дайте руку, сэр

Они выбрались из машины... со всех сторон сбегались к месту взрыва люди, в основном мужчины. И тут один — молодой, бородатый, заорал как резаный, показывая на них

— Это он! Неверный!

— Неверные!

Конли похолодел от ужаса. Толпа, до этого стремившаяся к месту подрыва — моментально окружила его. Вонь, бороды, распяленные в крике рты, кричащие что-то незнакомое

— Аллаху Акбар! — заорал кто-то

Конли подумал — вот и конец.

И тут оглушительно — как будто второй взрыв — громыхнул двенадцатый калибр.

У морпехов не было ни одного автомата — но в машине было аж три Моссберг-590, на близком расстоянии страшное оружие. Пары выстрелов — хватило, чтобы толпа очнулась от морока крови

— Назад! Назад, застрелю!

К ним пробился Бертоллини, он встал рядом, направив двенадцатый калибр на толпу

— Расходись! Или всех перебью!

Взвыла полицейская сирена... и бородатые окончательно шарахнулись в сторону

Шейх Абдалла Азам погибнет через четыре года. Точнее, через три с половиной. Когда он выйдет из клуба при мечети, где произнес очередную полную ненависти и призывов убивать евреев речь, и пойдет домой пешком в окружении сторонников — рядом, на тротуаре, взорвется минометная мина, спрятанная в куче мусора.

У МОССАД окажется долгая память...

06 сентября 1985 года. Москва

Зинаида Ивановна понятия не имела что делать, но и понимала, что Егор просто так просить не будет. Если просит — надо делать.

Как у всех советских женщин — у нее основным капиталом была записная книжка. Не имей сто рублей, а имей сто друзей — великая советская мудрость. Через записную книжку можно было найти кого угодно и найти что угодно — и любой, кто хотел хоть что-то в своей жизни представлять, вынужден был играть по неписанным ее правилам.

Она начала обзванивать подруг из тех, кого знала — и через два часа бросила это дело. С удивлением она поняла — у Раисы Максимовны Горбачевой ни подруг ни даже просто знакомых, с которыми бы она поддерживала отношения нет.

Совсем.

Это ее удивило. В конце то концов — нельзя же совсем без друзей. Она сама привыкла к одиночеству — дочь репрессированных, все ее сторонились, тогда так принято было. Но из статуса изгоя — она доросла до жены сначала первого на области, потом и второго человека в партии. И понятно, у нее сразу появилось много друзей. Понимая всю фальшивость этого — она все же не отталкивала людей, чем-то помогала

У Раисы Максимовны друзей не было.