Спаситель океана, или повесть о странствующем слесаре

– Не, так не годится. Это ведь тебе не какие-нибудь гвардейцы кардинала. А наши хорошие ребята. Так что начнем по порядку.

И Базиль Тихонович начал вершить третейский суд. Мы первыми поведали ему о своих обидах.

– А теперь выслушаем другую сторону, – сказал судья серьезно.

Хулиган сказал, что получает огромное удовольствие, когда лупит нас.

– Суд считает, что это еще не причина, – сказал Базиль Тихонович, нахмурясь.

– Что? – не понял хулиган.

Он никак не мог взять в толк, при чем здесь какие-то причины. Намучившись с ним, судья сказал:

– Суд пришел к выводу, что вы глубоко неправы.

– Что? – спросил хулиган, еще пуще запутавшись.

От умственной работы, что задал Базиль Тихонович нашему врагу, у того на лбу выступил холодный пот.

– Тяжело? – спросил Базиль Тихонович сочувственно.

Хулиган показал жестом, что у него кругом идет голова.

– Ладно, иди. Только обещай не трогать ребят, – сказал Базиль Тихонович.

– Чего еще! – возмутился хулиган.

– Нет, ты пообещаешь, – повторил Базиль Тихонович упрямо.

– Не, – заулыбался хулиган. – Я их потом как мух.

Тогда Базиль Тихонович взял хулигана за руку, сжал ее, и мы поняли, глядя на лицо хулигана, что рука у мужчины хоть и тонкая, да с железной хваткой.

– Обещаешь? – спросил Базиль Тихонович, тоже морщась от боли, которую он причинил хулигану.

– Обещаю, – простонал тот. Базиль Тихонович выпустил его руку и сказал с облегчением:

– Теперь ступай.

Хулиган вначале даже не поверил, что отделался так легко, а потом припустил во все тяжкие.

– Ну вот и проблема мира решена, – сказал Базиль Тихонович.

– Ну да, он нам потом покажет, – заметил Феликс с горечью.

– Но он же обещал, – возразил Базиль Тихонович укоризненно.

Он произнес это с таким чувством, что мы промолчали, хотя не ставили ни в грош обещание хулигана.

– Ну как у нас во дворе? Жизнь кипит? – спросил Базиль Тихонович.

– Кипит! – с гордостью ответил Феликс.

– Животрепещущие проблемы есть? – оживился Базиль Тихонович.

– Сколько угодно, – ответил Яша. – И все еще как трепещут.

– А почему вы сказали «у нас во дворе»? Это ведь наш двор, а не ваш, – сказал я, чтобы восстановить истину.

– Все верно, этот двор теперь и ваш, и мой.

– Он по жизни ваш или по работе? – спросил Яша.

– И по жизни, и по работе! – торжественно ответил наш собеседник.

– Понятно, – произнес Феликс. – А кем вы работаете?

Взрослые учили нас каждый день, что некрасиво совать нос в дела взрослых. Но на этот раз нами руководило не просто праздное любопытство. Базиль Тихонович считал, что наш двор уже и его двор, и мы должны были знать, с кем имеем дело. И Базиль Тихонович сам хоть и был заправским взрослым, не обиделся на нас, потому что знал, как для нас это важно.

Он улыбнулся и молвил загадочно:

– У меня самая гуманная профессия на свете, – и затем повернулся к коту: – ну что, дядя Вася, заговорились мы тут, а? А дел на планете хоть отбавляй.

Кот все это время сидел чуть в сторонке, переводил свой взгляд на того, кто начинал говорить, смотрел внимательно, будто слушал, – прикидывал цену словам.

– Пойдем, дядя Вася, – сказал Базиль Тихонович. Он подхватил кота под мышку и ушел с ним в дверь, ведущую в подвал, где была котельная.

А мы остались на месте – гадали, кто же все-таки он, этот Базиль Тихонович.

– Начнем с того, – сказал Феликс, – что у него самая гуманная профессия.

– Я знаю, кто он. Он – доктор, – заявил тут же Яша.

На самом деле Яша считал врачей сущими мучителями и свое мнение уже давно обнародовал. И сейчас он назвал профессию врача самой гуманной только потому, что так считали взрослые. А Яша всегда был послушным мальчиком.

Но, слава Богу, Базиль Тихонович совсем не походил на врача. Мы с Феликсом облегченно вздохнули, потому что разделяли Яшины взгляды на медицину.

И тут меня осенило.

– Он продает конфеты! Он продает конфеты! – закричал я.

Лица моих друзей посветлели.

– По-моему, ты угадал, – сказал убежденно Феликс.

После этого мы разом вспомнили о Зое и дружно посмотрели на ее окно. Наша дама сердца мужественно держалась на месте. Только в ее руке красовался новый бутерброд. Как уж он попал к Зое, если она не отходила от окна ни на шаг? Может, это и вправду был все тот же единственный Вечный бутерброд?

Феликс и Яша благородно молчали. Я угадал первым и поэтому имел полное право вознаградить себя.

– Зой, слышь? У нас теперь будет жить продавец конфет! – закричал я истошно.

– Я уже слышала, – сказала Зоя спокойно. – Ты кричал так, будто я за сто километров. Но где же он будет жить, если все квартиры заняты и никто не уехал из дома? Ты об этом подумал?

Она была права. Все квартиры были заняты. Это уж мы знали точно. Если бы кто-нибудь выезжал, такое грандиозное событие не прошло мимо нас. И в то же время мы слышали собственными ушами, как Базиль Тихонович сказал, что отныне он будет жить в нашем дворе.

Так он задал нам первую загадку.