– «Убей меня?» – тихо переспросил Латиф.
– Да, – кивнула Виолет, – Уилл повторял это монотонно, без выражения, как в церкви.
Латиф поставил внизу карточки какой-то знак – Виолет почудилось, что маленький крестик – и отложил ее в сторону. Господи, что еще за шифр?
– Впоследствии ваш сын повторял эти слова?
– Нет, – покачала головой Виолет. – Помню, я встала – выключить музыку, но ноги не держали, да еще глаза закрывались. Я через силу разлепляла веки, делала шаг, потом опять закрывала глаза. Не могла представить, что случится, когда стихнет музыка. Ричард пугал меня не меньше, чем Уилл. Он абсолютно себя не контролировал! Я постоянно повторяла себе, что ему восемьдесят четыре. – Виолет выдержала очередную паузу и удивилась, как терпеливо ждет Латиф, ведь терпение явно стоило ему огромных трудов. Наконец он кашлянул в кулак.
– Прошу вас, мисс Хеллер, продолжайте!
– Детектив, не дадите мне буквально минуту…
– Да, разумеется! Не желаете воды или кофе? Может, покурить хотите?
Виолет поднялась и закивала: да, мол, хочу, но тут же снова села на стул.
– Больше всего мне хочется со всем этим покончить!
«Вот как стараюсь произвести хорошее впечатление! – подумала Виолет, чувствуя, что расплывается в задорной девчоночьей улыбке. – А он небось думает, какого черта я скалюсь!» Достав из кармана платок, она поднесла его ко рту с одной-единственной целью – спрятать улыбку.
– Хотите – сделаем еще один перерыв. Мисс Хеллер, вам нужен второй перерыв?
«Дикция у него не хуже, чем у телеведущего! – невольно восхитилась Виолет. – Ни малейшего намека на акцент. Родители небось жутко образованные».
– Наверное, нет, детектив. Я уже почти все рассказала.
– Вот и славно! Значит, сейчас я услышу конец той истории?
Виолет убрала платок и кивнула.
– Что случилось после того, как вы выключили музыку?
– На кухне зазвонил телефон: кто-то из соседей спешил пожаловаться на шум. – Виолет подалась вперед, и стул протестующе заскрипел. – Ричард только тогда меня заметил, собрался что-то сказать, уже открыл рот, но потом молча ушел на кухню. Уилл по-прежнему лежал на полу, свернувшись калачиком. «Знаю, каково тебе, знаю, что больно», – шептала я, хотя сама не имела ни малейшего представления. Откуда мне было знать, что он чувствует? «Сынок, мы тебе поможем, доктора вызовем!» – твердила я. Уилл взглянул на меня так, словно я говорила на каком-то тарабарском языке, а потом спросил: «В чем дело, Виолет?»
– Что вы ему сказали?
– Правду. Что он скорее всего серьезно болен. «Возможно, Виолет, – ответил Уилл. – Вполне возможно». Он так и не встал, скорчился на полу и раскачивался взад-вперед. Я была вне себя от радости, что сын рассуждает здраво, благодарила удачу, судьбу, Провидение и все силы, которые смогла вспомнить. Кажется, даже Ричарда поблагодарила! Уилл перестал раскачиваться, сел и огорошил меня заявлением: «Виолет, ты ломоть черствого хлеба, куплет забытой песни». – Виолет засмотрелась на Латифа, прилежно строчившего в блокноте, и лишь когда он поднял голову, сообразила, что молчит.
– А потом?
– Разочарование буквально захлестнуло меня. Вцепившись в его рубашку, я умоляла объяснить, что случилось. Как сейчас помню, сын закусил губу, а потом посмотрел на меня так, словно я ему мешала. «Ничего не случилось, – процедил он. – А теперь греби отсюда, пока я мозги тебе не вышиб». Не добавив ни слова, он повернулся на бок и заснул. – Виолет наклонила голову и какое-то время сидела, апатично глядя в пустоту. В коридоре послышался шум, но почти тут же стих. – Вот и вся история, – объявила она.
– Хорошо. – Латиф откинулся на спинку стула. – Большое спасибо, мисс Хеллер.
Виолет неловко подалась вперед, без всякой причины засмеялась и принялась наблюдать, как детектив переваривает ее рассказ. Чем дольше она смотрела, тем легче становилось на душе. Ни поступки Уилла, ни старческая мстительность Ричарда, ни ее собственные глупости не вызвали у Латифа ни замешательства, ни тайного злорадства, как у некоторых докторов Уилла, ни отвращения, как у подавляющего большинства обывателей. Как здорово, когда тебя слушают с деловитой невозмутимостью и позволяют просто изливать душу! «Наверное, это входит в его служебные обязанности, – одернула себя Виолет. – Впрочем, какая разница, если беседа с ним приносит колоссальное облегчение? Иными словами, очень хорошо, что он очень хороший профессионал!»
– Али Латиф… – неожиданно пробормотала она.
– Что вы сказали? – вскинулся детектив.
– Али Латиф, – повторила Виолет и, поспешно пряча конфуз, зачастила: – Очень красивое имя! Марокканское, да?
Лицо детектива вмиг утратило отрешенность. Латиф прижал ладони к столу, точно собираясь с духом.
– Спасибо, мисс Хеллер! – после небольшой паузы поблагодарил он. – При рождении меня назвали Руфом Уайтом.
«Я его обидела! – с досадой подумала Виолет. – Как я умудрилась его обидеть?»
– Правильно сделали, что сменили имя, – осторожно проговорила она. – Али звучит солиднее, чем Руф.