Спаситель

Потом он сказал, что скоро придет отец. Может, Серж с ними пообедает?

Он посмотрел на часы. Поезд будет здесь через три часа.

Отец очень удивился, что у них гость из Вуковара.

«Это Серж, – сказал Джорджи. – Серж Долач».

«Серж Долач? – переспросил отец, пристально глядя на него. – Откуда-то я тебя знаю. Хм. Может, знал твоего отца? Нет?»

Стемнело, они сели за стол, и отец дал им большие белые салфетки. Он снял красную косынку, повязал на шею салфетку. Отец прочел короткую молитву, перекрестился, поклонился единственной фотографии в рамке на стене – портрету женщины.

Джорджи с отцом взяли в руки приборы, а он наклонил голову и произнес: «Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столько величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? “Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать”».

Отец с удивлением воззрился на него. Потом передал блюдо с большими бледными кусками мяса.

Трапеза прошла в молчании. Только хлипкие окна дребезжали от ветра.

После мяса – десерт. Palačinka, тонкие блинчики с вареньем и шоколадным соусом. Он не пробовал их со времен вуковарского детства.

«Бери еще, дорогой Серж, – сказал отец, – Рождество ведь».

Он взглянул на часы. До поезда полчаса. Пора. Он откашлялся, снял салфетку, встал: «Мы с Джорджи говорили обо всех, кого помним по Вуковару. Только об одном человеке еще не говорили».

«Вот как? – удивленно проговорил отец и улыбнулся: – О ком же это, Серж?» Он слегка повернул голову, так что смотрел на него одним глазом. Словно пытался разглядеть что-то, до чего не сможет дотянуться рукой.

«Его звали Бобо».

По глазам отца Джорджи было ясно, что тот все понял. Может, даже ожидал этого. А он услышал звук собственного голоса, гулкое эхо в голых стенах: «Ты сидел в джипе и указал на него сербу-коменданту. – Он сглотнул. – Бобо умер».

В комнате повисла тишина. Отец отложил вилку.

«Была война, Серж. Мы все умрем». Он произнес эти слова спокойно. Почти смиренно.

Отец и Джорджи сидели не шевелясь, а он вытащил из-за пояса пистолет, снял с предохранителя, прицелился через стол и спустил курок. Короткий сухой хлопок – тело отца дернулось, ножки стула царапнули по полу. Отец наклонил голову, устремил взгляд на отверстие в салфетке на груди. Затем на белой салфетке красным цветком проступило пятно крови.

«Посмотри на меня», – сказал он, и отец машинально поднял голову.

Второй выстрел оставил черную дырочку у него во лбу, и он упал головой в тарелку с блинчиками.

Он повернулся к Джорджи: тот сидел открыв рот, по щеке текла красная струйка. Лишь через секунду он сообразил, что это варенье из отцовского блинчика, и снова сунул пистолет за пояс.

«Застрели и меня, Серж».

«К тебе у меня нет претензий». Он вышел в переднюю, взял с вешалки у двери куртку.

Джорджи вышел следом за ним.

«Я отомщу! Найду тебя и убью, если ты сейчас меня не прикончишь».

«А как ты меня найдешь, Джорджи?»

«Тебе не скрыться. Я же знаю, кто ты».

«Правда? По-твоему, я Серж. Но Долач был рыжий и ростом повыше меня. И я не бегаю, Джорджи. Хорошо, что ты меня не узнаёшь. Значит, можно оставить тебя в живых».

Он крепко поцеловал Джорджи в губы, открыл дверь и ушел.

Об убийстве писали в газетах, но в розыск никого не объявили. А три месяца спустя, в воскресенье, мать рассказала, что некий хорват приходил просить о помощи. Много заплатить он не может, но кой-какую сумму семья собрала. Как выяснилось, серб, в войну до смерти запытавший его брата, живет неподалеку. И тут он от кого-то услыхал о Маленьком Спасителе.

Старикан обжег окурком пальцы и громко выругался.

Он встал, вышел к стойке администратора. За спиной у парня по ту сторону стеклянной перегородки стоял красный флаг Армии спасения.

– Could I please use the phone?[31]

Парень скептически смерил его взглядом:

– Если разговор местный, то пожалуйста.

– Да, местный.

Парень кивнул на тесную контору за спиной, он прошел туда. Сел возле стола, глядя на телефон. Думал о голосе матери. Огорченном, испуганном, а одновременно ласковом и теплом. Как объятие. Встал, закрыл дверь и быстро набрал номер «Интернационаля». Ее не было. Сообщения он не оставил. Дверь открылась.

– Закрывать дверь воспрещается, – сказал парень. – Ясно?

– Ясно. Извини. У тебя есть телефонный справочник?

Парень закатил глаза, кивнул на пухлый том рядом с телефоном и вышел.

Он отыскал телефон Юна Карлсена по адресу: Гётеборггата, 4, набрал номер.

Теа Нильсен не сводила глаз с трезвонящего телефона.

В квартиру Юна она вошла, воспользовавшись ключом, который получила от него.

Где-то здесь есть дырочка от пули, так они сказали. Она поискала и нашла ее – в дверце шкафа.

Тот человек пытался застрелить Юна. Убить его. От этой мысли она разволновалась. Но не испугалась. Иногда она думала, что никогда больше не сможет испугаться, вот так и вот этого – смерти.

Здесь побывала полиция, но задержалась недолго. Кроме пуль, никаких следов. По их словам.