Спасенная любовь

Корделия с уверенностью газели спрыгнула с палубы маленькой моторной лодки. Она знала лодки так же хорошо, как и переменчивое настроение океана.

Прикрыв глаза ладонью, обернулась и коротко попрощалась по-итальянски с Элиасом, молодым парнем, который лишился возможности подзаработать на арендной плате.

— Что ты творишь? — холодно осведомился Лука, сдерживая эмоции.

— Ты о чем?

— Я думал, ты собираешься прогуляться и, может быть, где-то перекусить. Но ты решила, что это слишком пресно и куда лучше рисковать жизнью и здоровьем на скоростном катере…

У Корделии округлились глаза.

— Лука, к чему такая чрезмерная забота! Ты забыл, что я спасла тебя из моря? Я с десяти лет управляюсь с лодками побыстрее и побольше этой.

— Ты беременна. И не должна поступать безрассудно. Например ходить под парусом. Конечно, если я с тобой, то это совсем другая история.

Они направлялись к центру деревни чередой очаровательных маленьких извилистых улочек, изобилующих магазинами, кафе и ресторанами. Столы, расставленные на тротуарах, были заполнены любознательными туристами.

Лука свернул с главной улицы на одну из небольших аллей, и в конце концов им удалось найти тихий уголок в одном из ресторанов.

— А что это за парень, с которым ты смеялась? — спросил Лука, нахмурившись.

— Элиас?

Лука кивнул, пожал плечами и на несколько секунд отвел взгляд, внимательно изучая меню, и заказал только двойной эспрессо официанту, который бочком подошел к столу.

— Он отвечает за аренду лодок.

Корделия выбрала маленькие пирожные, прежде чем снова взглянула на Луку.

— Вы, как мне показалось, немного знакомы.

— Понятия не имею, к чему ты клонишь, — пожала она плечами.

Подали кофе и пирожные. Корделия засмотрелась на прекрасную работу кондитера. Пирожные было почти стыдно есть. Потом она в упор взглянула на Луку:

— Лука, ты… ревнуешь?

— Ревную? — Он откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столешнице, задумчиво глядя на нее. — Я никогда и никого не ревновал. Ревность — это разъедающее чувство.

Корделия ничего не сказала, потому что на самом деле для того, чтобы ревновать, нужно быть способным чувствовать.

Внезапно опустошенная, она вертела в руках маленькую вилку.

— Однако, — процедил Лука сквозь зубы, — я человек со старомодными принципами. Мне не нравится, что моя женщина флиртует с другими мужчинами.

Корделия встретила его стальной взгляд с выражением возмущенного недоверия.

Его женщина? Этот уровень собственничества, казалось, предполагал гораздо более глубокую связь, чем деловое соглашение, заключенное ради ребенка.

Или стремление держать ее на расстоянии вытянутой руки было проявлением высокомерия и поэтому она превратилась в его женщину?

— Я не флиртовала, — тихо сказала она.

— Ты смеялась.

— С каких это пор смех — то же самое, что флирт?

— Это чертовски больше, чем мне удалось получить от тебя сегодня, — сквозь зубы процедил Лука, испытывая неловкость от проявления чувств, которые были так далеки от его обычно хладнокровной реакции на все, что требовало реакции.

Лука сосредоточился на своем эспрессо, не видя необходимости продолжать разговор, который, казалось, был лишен смысла.

Ну и что с того, что он ревновал? Это вполне естественно. Будущая жена отличается от мимолетного завоевания.

— Человек не может все время быть в хорошем настроении, — заметила Корделия, доедая последнее пирожное и слизывая кусочек сахарной глазури с пальца.

Как же он изменился, подумала она. Беззаботный и душевный, внезапно стал холодным, как арктическое море. От желания быть рядом с ней до стремления проводить время за компьютером прошло мгновение.

— Я понял, — проворчал Лука. — Но я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я… Я пройду лишнюю милю… Я стараюсь.

— О чем ты говоришь?

Лука не хотел, чтобы у нее возникло искушение вернуться к той жизни, которую она оставила позади. Показать ей свою страну, где так много красивых уголков, — это лучший способ окончательно заполучить ее. Он не видел в этом ничего необычного. Это казалось совершенно разумным.

Лука сжал зубы и напомнил себе, что прежде всего он человек, который никогда не позволяет никакой другой части тела, кроме головы, управлять его поведением.

Перья, которые были глупо взъерошены всплеском ревности, вернулись в свое обычное положение.

— Я показываю тебе мою прекрасную страну. — Он обвел рукой вокруг себя, но его сказочные глаза оставались прикованными к ее лицу. — Я оставил дела ради того, чтобы привести тебя в такое место, как это!

— Значит, я должна все время тебе улыбаться?

В ее сознании складывалась картина, которая убивала любые романтические представления о том, что Лука чувствовал к ней. Она умела читать между строк. Он из кожи вон лез, чтобы развлечь ее, но вовсе не потому, что наслаждался этим. Все в жизни изменилось для Луки в ту секунду, когда он узнал, что она носит его ребенка. Но он был парнем, который умеет держать удар.

Он спрогнозировал ситуацию, знал, в каком направлении она должна развиваться, и поэтому соответственно изменил свою программу.