Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

— Правильно. Я нездоровый элемент.

Он пошел своей дорогой, а я остался. Я стоял и смотрел на директорскую дверь. Красная лампочка горела над дверью, указывая, что ни под каким видом нельзя сейчас беспокоить директора. Я знал, что шторы там плотно задернуты, ибо таков был установившийся для тяжелых случаев церемониал.

Вдруг я почувствовал несуразный позыв ворваться в затененный кабинет и потребовать, чтоб меня выслушали, раз я могу наконец все сказать. Вдруг я почувствовал, что могу объяснить все гораздо лучше и убедительней самого Маркема. Все мне стало понятно: ужас внезапной догадки, пронесшейся у него в голове, когда отец рассказывал ему о несчастном случае во Флоренции; игра, в которую это у него превратилось; и потом уже страхи, на которых гнусно сыграл Вильямс. Но пока я колебался, требовательно залился звонок, и, словно подчиняясь автоматическому управлению, я привычно заторопился в класс.

В тот же вечер Маркема увезли. Его мельком видели в прихожей у директора; он стоял в пальто, вроде такой, как всегда.

— Его отправили в Дербишир, — сказал мистер Пиншоу потом уже, когда я пытался хоть что-то выведать. — Бедняжка. И ведь физически такой здоровый.

Он ничего не добавил, но я и так понял, что у него на уме. И часто с тех пор я думаю про Маркема, который, по-прежнему физически здоровый, делается старше и старше в том заведении, куда его поместили, где-то в Дербишире. Думаю я и про Вильямса, который тоже делается старше, правда, в иной обстановке, — возможно, женился, развел детей и выбился в люди, как обещал.

Фрэнк Тьюохи Защемило пальцы (Перевод В. Муравьева)

К шестнадцатилетию брат прислал Кэролайн «Серебряный коготь»[31] в бумажной обложке. Она рассудила, что можно бы, конечно, и не в бумажной, но братец Кристофер, видно, еще не пообвык у себя там, в Марлборо, и у него туговато с деньгами, а то бы как хорошо поставить на полку еще один томик в твердом переплете. Полка с книгами любимого писателя висела над постелью Кэролайн. Она все-таки обрадовалась книжке. Неплохо и то, что с этих пор ее дни рождения будут обходиться без Кристофера. Месяц-другой назад Кэролайн упросила родителей купить три билета на сегодняшний мюзикл. И пожалуй что это представление было бы рановато смотреть ее тринадцатилетнему брату. Одевалась она с радостным волнением. Ничего особенного, уговаривала она себя, как недавно уговаривала подружек Дженнифер, Сару и Клэр, подумаешь, какое дело — съездить в Лондон, съесть горячего омара в ресторане Уилера, а потом пойти на дневной спектакль. Уж хоть что-то папа обязан для нее делать — есть же вообще вещи, без которых нельзя обойтись. Она посматривала на книжки любимого автора — «Из России с бомбой», «Умирать — так навечно» и остальные и думала, что папе, кстати, очень повезло, что ей так недорого угодить: отец Клэр небось летал с дочкой в Париж, когда у Клэр был день рождения.

Она съела на завтрак пол-яблока и выпила черного кофе, и родители ничего, смолчали. Кэролайн восхищенно поглядела на мать: ей понравилось, как мама по-новому уложила волосы, пышно, и еще налакировала, ну прямо парик. Может, нынче утром на бейсингмерской платформе она и будет как-то выделяться, но для Лондона такая прическа в самый раз. А с папкой, слава тебе господи, хоть тут повезло: он всегда был одет к лицу.

Берил Рингсет улыбнулась и чуть подмигнула Кэролайн. Еще недавно они были на ножах, но девочка подросла, и началось сообщничество.

— Что тебе прислал Кристофер, милая?

— «Серебряный коготь». Это восторг! Ужас как хочу прочесть. — Все вкусы и все выражения Кэролайн были предрешены троицей толстеньких богатеньких девочек, с которыми она вместе готовилась поступать в колледж.

Эндрю Рингсет что-то буркнул из-за газетного листа.

— Что, что ты сказал?

— По-моему, ты могла бы подыскать себе и другое чтение.

— Знаешь, по-моему, это просто свинство. Уж ладно бы в другой день, но хоть сегодня-то я надеялась…

Берил взяла сторону Кэролайн и кое-как уладила размолвку. Несносный человек Эндрю: можно подумать, что он нарочно выводит из себя дочь, лишь бы она раскраснелась и оживилась. Когда они собрались ехать на станцию и сели в «ягуар», все было тихо-мирно. Кэролайн взяла с собой «Серебряный коготь», чтобы читать в поезде, и если б не папа, негодяй такой, так и вообще бы жить да радоваться. Сияло мартовское утро, взошли крокусы, и дом, одну башенку которого соорудили еще в XVII веке, выглядел как нельзя лучше. В такое утро, подумал Эндрю, можно пристегнуть к цене тысячи две, глядишь, и проскочит.