Спартак. Гладиатор

Теперь гладиатор оказался безоружен, и единственной его защитой оставалась маника на правой руке. Из них двоих он был ранен куда серьезнее. И потому отчаянно стремился вернуть свою сику. Однако же Спартак встречал все его попытки с неукротимой яростью, и с каждым мгновением боец все больше слабел. Спартак не стал тянуть. Возможно, кто-то и любил поиграть с противником, но ему это было не по душе. Бой и так продолжался достаточно долго. И нужно позаботиться о руке. Пора заканчивать.

Ударив гладиатора умбоном щита в грудь, Спартак нанес тому колющий удар в левое бедро. Когда клинок выскользнул обратно, боец со стоном рухнул на песок. И не пытался встать.

Из большинства камер донесся громкий рев — так гладиаторы выражали свое одобрение.

Ариадна прикрыла глаза и с облегчением привалилась к прутьям решетки.

«Слава всем богам!» — подумал Карбон.

Когда Спартак взглянул сверху вниз на своего противника, окровавленного и беззащитного, его пробрало холодом до мозга костей. Этот боец был таким же гладиатором, как он сам, и предстояло убить его по приказу тех, кого Спартак ненавидел. Римлян. Сейчас так должно быть! Он посмотрел на Батиата. Тот вопросительно взглянул на Альбина и Красса:

— Вы по-прежнему желаете боя насмерть?

— А разве я сказал иное? — язвительно поинтересовался Красс.

Батиат покраснел:

— Нет.

— Значит, проигравший должен умереть.

— Так желает мой уважаемый гость, — высокопарно произнес Альбин. — И за это я заплатил вам целое состояние, — добавил он уже вполголоса.

— Конечно, господин! — Батиат быстро взял себя в руки. — Для меня будет честью спросить у Красса, не пожелает ли он сам объявить приговор.

Язык Красса скользнул по губам, словно змеиный.

— Ну что ж, приходится соглашаться. — Глядя на Спартака, Красс ткнул большим пальцем правой руки себе в горло. — Югула! — приказал он.

И крик этот тут же подхватили запертые гладиаторы. Ноги затопотали по полам камер. Ложки застучали по прутьям решеток. Шум поднялся неимоверный. Спартак не удивился тому, что обитатели лудуса одобрительно восприняли его победу. Напряженный бой пробудил в них жажду крови, и теперь черноволосому бойцу предстояло расплатиться за поражение. Как пришлось бы платить ему самому, обернись ситуация иначе.

— Встань, — приказал Спартак.

Черноволосый боец застонал и кое-как сел. Повозившись с узлом, он развязал подбородочный ремень, сдернул шлем, и тот упал на землю. От этого усилия боец рухнул на колени. Спартак склонил голову, отдавая дань уважения противнику.

— Ты хорошо сражался. Наши силы были почти равны. Но Всадник предпочел помочь мне, а не тебе.

— Это так, — ответил боец и заворчал от боли. Он поднял голову, открывая горло. — Убей меня быстро.

— Обязательно, — пообещал Спартак. Он посмотрел в небо. — Я преподношу жизнь этого человека тебе, Великий Всадник!

Не медля более, он прицелился и ударил гладием в ямочку под шеей бойца. Когда острое железо пронзило кожу и мягкие ткани под ней, глаза проигравшего потрясенно распахнулись. Мгновение спустя он был мертв. Меч вонзился в сердце. Спартак одним движением выдернул гладий. Обмякшее тело бойца боком осело на землю; из раны ударила мощная струя крови, описав в воздухе изящную дугу. Вскорости она иссякла, а вокруг неподвижного тела растеклась большая красная лужа.

Красс медленно захлопал в знак похвалы. Батиат, Фортис и прочие зрители присоединились к аплодисментам. Гладиаторы в своих камерах восторженно орали.

Спартак застыл, глядя на труп и песок, окрасившийся в алый цвет. Это вполне мог быть он. И тогда эти сволочи-римляне аплодировали бы темноволосому фракийцу, а он лежал бы перед ними мертвый. Будь они прокляты!

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Спартак поднял голову.

— Подойди! — велел Красс.

От его тона Спартак так стиснул рукоять гладия, что костяшки пальцев побелели.

— Я?

— Вряд ли я стал бы обращаться к нему, верно? — Красс кивнул на мертвого бойца, потом взглянул на Альбина и Батиата. Те послушно захихикали.

Заносчивый ублюдок! Спартак шагнул вперед.

«Ну же! — подумал Карбон. — Убей сукиного сына!»

— Лучники! — взревел Фортис.

Спартак застыл. Даже не поворачивая головы, он видел четыре стрелы, нацеленные на него с балкона. А было еще от шести до десяти вне поля его зрения. Если Фортис прикажет, они превратят его в мишень. Капуанец хотел, чтобы он шел дальше, но Спартак не сдвинулся с места. Да, он позволил себе проявить неповиновение, но теперь все было закончено.

— Брось меч! — приказал Фортис.

— Какой — этот? — Спартак поднял гладий и, к своему удовольствию, увидел, как отшатнулся Батиат. Ни капуанец, ни Красс никак не отреагировали. Невозмутимость политика удивила Спартака.

— Кому говорю, бросай! — прорычал Фортис. — Если не хочешь сдохнуть от дюжины стрел с зазубренными наконечниками!

Спартак разжал пальцы и выпустил гладий. Окровавленный меч упал на песок.

— Ну, теперь доволен?

Ноздри Фортиса раздулись. Он посмотрел на Батиата. Тот выразительно качнул головой. Капуанцу пришлось сдержать свой гнев.

— Подойди!

Спартак повиновался.

— Довольно! — выкрикнул Фортис, когда Спартак был в десяти шагах от зрителей.