Sparks

Снаружи было слышно, как мужчины спорят. Их голоса повышались, и обсуждение звучало почти гневно; один мужчина, казалось, кричал. Речь шла об извинениях перед жертвами Культурной революции - теме, которая в 2010-х годах будоражила китайские социальные сети. Никто не мог прийти к единому мнению, хорошо это или нет. Я приготовился подойти и послушать. Дай поднял глаза.

"Они разгорячаются, но это шанс освободиться. Они преподают в университетах, но не могут научить этому своих студентов. Подумайте об этом".

В центре Пекина, чуть более чем в миле к западу от Запретного города, находится одна из самых прославленных средних школ страны. Ее выпускники регулярно поступают в лучшие университеты Китая или уезжают учиться за границу, а иностранные лидеры и руководители компаний совершают паломничество, чтобы увидеть будущую элиту страны. Школа, основанная в 1917 году, была щедро перестроена за последние несколько лет, с новым спортивным залом, столовой и классными комнатами - памятник поднимающейся, устремленной в будущее стране. Но у многих китайцев определенного возраста Экспериментальная средняя школа при Пекинском нормальном университете вызывает другой образ - группы фанатичных девушек, до смерти замучивших своего заместителя директора.

В течение многих лет это событие было почти мифическим для иностранных исследователей Культурной революции, как история о Повелителе мух, которая привлекает ученых, изучающих женское насилие, документалистов, исследующих менталитет красногвардейцев, и исследователей, пытающихся собрать воедино, сколько людей было убито, кем и как. В Китае эта история более завуалирована. В официальных отчетах она упоминается только как пример хаоса, которого страна должна избегать, и подвергается жесткой цензуре, чтобы вырезать ключевые элементы - например, то, что многие из преступников были детьми коммунистической элиты, а сегодня являются видными членами общества.

Под руководством организации "Память" рассказы о насилии - в том числе об убийстве директора - записываются, публикуются и горячо обсуждаются. Что еще более примечательно, в 2010-х годах в течение некоторого времени люди публично извинялись за свои действия, положив начало давно назревшим дискуссиям о том, как Китай должен относиться к своему жестокому прошлому. Как следует относиться к прошлому, особенно когда многие из жертв мертвы? Лучше ли забыть, что страна в основном и сделала, или есть смысл покопаться в прошлом? И возможно ли катарсическое примирение с прошлым в стране, где нет настоящей общественной сферы? Хотя эти публичные дискуссии в конечном итоге были подавлены партией, они показывают актуальность истории и влияние подпольных историков Китая.

В это время, в основном в 2013 году, извинения приходили стремительной чередой. Один человек в Цзянсу написал в журнале о том, как он донес на свою мать, что привело к ее казни. В Пекине один из редакторов написал о том, как он избил крестьянина, который, по его мнению , не проявил достаточного энтузиазма по отношению к идеям Мао. А в Шаньдуне один человек дал небольшое объявление в журнале, в котором рассказал, что бил и плевал на учителей, но теперь, приближаясь к старости, "не могу забыть, что я сделал плохого". 5

Самым громким стало извинение Чэнь Сяолу, 6 сына известного генерала. Чэнь заявил, что возглавлял полицейское подразделение в стиле Красной гвардии, но не смог защитить учителей в своей школе от унижений и жестоких избиений со стороны учеников. Чэнь получил множество похвал за свои извинения, но примерно через месяц цензоры закрыли обсуждение, поскольку вопрос был слишком деликатным. В интервью Чен сказал, что одной из причин, побудивших его высказаться, является опасение, что многие модели поведения в Китае не сильно изменились.

"В 2011 году людей избивали во время антияпонских протестов", - сказал он мне. "В людях все еще живет эта жестокость, этот гнев".

Ни одно из извинений не затронуло более глубокий нерв, чем то, которое принесла в 2013 году 67-летняя женщина - одна из тех, кто стоял в стороне, когда ее заместителя директора садистски пытали до смерти. Сун Бинбин была одним из лидеров учеников школы во время Культурной революции, начавшейся в мае 1966 года. Дочь знаменитого генерала Сун Рэньцюна, она стала инициатором написания ядовитых "плакатов с большим характером", обличающих учителей и администрацию школы, в которой тогда учились одни девочки. Взяв пример с богоподобного лидера Китая Мао Цзэдуна, она и другие одноклассники сосредоточили свои нападки на авторитетных личностях, которые, по словам Мао, предали партию.

В школе для девочек главным подозреваемым был заместитель директора школы и секретарь партии Бянь Чжунъюнь. 50-летняя мать четверых детей, Бянь была убежденной коммунисткой, вступившей в партию в 1941 году и работавшей на партизанской базе до прихода к власти коммунистов в 1949 году.