Спаривание

Не соврал. Через два года жизни в Силиконовой Долине, когда все самое страшное было позади и Егор сначала робко встал на ноги, а потом уверенно пошел и побежал, Марину накрыла жесточайшая депрессия. Борьба с болезнью сына отняла все силы, а восстановить их было нечем. Отчаянно борясь с апатией, она заставляла себя делать наброски, но работа не шла, пока однажды поутру Марина не была застигнута Мишиным телефонным звонком: «Птица моя, а ведь я прилетаю. Будем под одним небом жить. Как Егор? Бегает? Отлично. Везу семейство. Алиску по хозяйству, малышню в школу. Дом им куплю, может, и присмотрю что для галереи, а сам, как всегда: одна нога тут, другая там. Сейчас все не так „шоколадно“, как было: нужен глаз да глаз. Я на пару месяцев приеду, а потом назад. Соскучилась?» Марина хотела возразить, что это плохая идея, что уже отвыкла, остыла, но все это прозвучало бы фальшиво. Она обрадовалась. Разве что огорчала неизбежность знакомства с его женой и просьба помочь семье освоиться на первых порах. То есть Алиса достается ей в нагрузку, и ясно, почему теперь Миша не боится их представить — Марина наконец замужем.

За пять лет их романа он ни разу не допустил встречи любовницы и жены, никаких обсуждений с Мариной его семейной жизни, никаких встреч, а тем более постели в их доме, даже когда Алиса уезжала на долгий отдых с детьми. Жена для него была константой, данностью. Марина уважала его за это. Теперь все должно было повернуться в сторону пошлой игры, сплошного вранья и притворства на глазах у вторых половинок. Но того поворота, который на самом деле произошел после приезда Мишиной семьи, не мог предугадать никто.

Громкая музыка опостылевшей сальсы отвлекла Марину от воспоминаний. По пляжу прошло оживление: кто-то лениво подтягивался в группу танцующих, чтобы размять конечности, ей тоже предложили, но она предпочла взять стакан сока, наполненного наполовину льдом, и вернуться под пальму. Сок непонятного происхождения отсвечивал рубином сквозь запотевшее стекло, пах леденцами и Алисой. От Мишиной жены всегда исходил конфетно-цветочный аромат. Она оказалась милейшим созданием, легкого нрава и детской наивности. Привычка заботиться обо всех была ее второй, если не первой, натурой. Смотреть на нее — мягкую, сочную, с ямочками на локотках и щеках, порхающую по кухне в цветастом передничке, вздувающемся на выпуклом животе, было одно удовольствие. Готовила она сказочно, домработниц и поваров к этому делу не подпускала, разве что в помощники. Дом, который купил Миша, очень быстро из безликого огромного пространства превратился в уютное гнездышко, куда часто зазывались гости по поводу и без. Марина боялась, что будет чувствовать себя рядом с Алисой не в своей тарелке, но удивительным образом этого не произошло. Миша наигранно отстранялся от Марины, стараясь не смотреть в ее сторону, зато Саша, наоборот, не выпускал из поля зрения Алису и всячески нахваливал ее стряпню. Им всем оказалось весело и комфортно проводить вместе время. Младшие дети Миши и Алисы подружились с Егором, а восьмилетний Егор, в свою очередь, подружил их с девушкой, которая жила на другом конце улицы и волонтирила в их школе, обучая рукоделию. Она помогала Егору справиться с неуверенностью после травмы, а он ее просто обожал.

Ее звали Мэри. Ей исполнилось двадцать, и похожа она была в глазах Егора на инопланетянку или русалочку из одноименной сказки. У Мэри были длинные, прямые волосы цвета льна; на бледных, тонких руках и ногах сине-зеленые татуировки, смахивающие на чешую, а серые глаза в ободках розоватых век казались всегда заплаканными. Носила Мэри шелковые накидки, шарфы-батики, которые сама делала, а обувалась в грубые сапоги армейского кроя. Егор по секрету поведал малышне, что Мэри умеет говорить по-русски, только очень плохо и очень этого стесняется. На самом деле в детстве ее звали Машей и привезли сюда из Петербурга, когда ей было пять. Жила она до этого в детском доме. Своих настоящих папу и маму никогда не видела, а приемные родители, вырастив ее, уехали в Африку помогать детям-сиротам.

Дети сговорились пригласить Мэри в гости и подружить с родителями, научить хорошо говорить по-русски, немножко откормить и развеселить.

Так в их компании появилась странная девушка, которая все больше молчала и предпочитала детскую компанию.

Знаток прекрасного, Львовский сразу отметил ее красоту, называл не иначе, как «наша питерская», и пытался завлечь разговорами об искусстве. Мэри улыбалась, односложно отвечала, явно испытывая языковой дискомфорт. Батики, которые она сделала и подарила хозяйкам, поразили всех: небесный в ласточках для Марины и бледно-зеленый в ромашках Алисе. Миша загорелся посмотреть всю ее коллекцию и помочь в раскрутке бизнеса, но ничего этого не сделал, смертельно обидевшись на Мэри, Алису, но больше всего — на Марину.