СОЗВЕЗДИЕ БЛИЗНЕЦОВ

Александр Антонович искоса взглянул на Колю и от удовольствия зажмурился:

Сослать немедленно! Вот царственный указ.

И скачет адъютант с развернутой бумагой.

– Но это же прекрасно, Николай Николаевич! – воскликнул вдруг Александр Антонович.

– Что – прекрасно? – очнулся Коля.

– "В морозную Сибирь", – воскликнул Александр Антонович, живо представив Николая Николаевича в кибитке и с фельдъегерем, – в "морозную Сибирь", ну там… "Фельдъегеря"… с "запятнаным гербом"… Я имею в виду стихи, – схитрил Александр Антонович.

– А-а! Стихи? Да-да.

Александр Антонович посмотрел на Колю встревоженно.

– А что? Так допекает вас этот квартальный? Хм!

Александр Антонович подумал немного и, выпятив грудь, произнес:

– Я с вами пойду, друг мой. Целиком на меня положитесь, – и решительно зашагал впереди Николая Николаевича. Мы поставим жандарма на место, – грозился Александр Антонович, – мы внушим ему должное уважение к артисту…

Однако по мере приближения к штабу дружины следы Александра Антоновича стали вычерчивать все более и более четкую синусоиду. Коля не без иронии посмотрел на своего не вполне адекватного друга и предложил:

– Знаете что, Александр Антонович, давайте все же я пойду к участковому один, а то странно как-то, знаете.

– Ну что ж, голубчик, смотрите, вам виднее, – как-то очень быстро согласился Александр Антонович.

Коля вздохнул и потянул на себя тяжелую дверь.

15

В помещении было просторно. Рыжий маленький участковый с погонами капитана сидел за канцелярским столом на фоне розоватой стены; справа, за тем же столом, сидел знакомый Коле милиционер, соседкин приятель. Он тоже был рыжий. И уже совсем справа на длинной скамье сидел и курил еще один – в пальто, в сапогах. Этот был огненно-рыжий.

"Что за черт, – подумал Коля, – Союз рыжих!" – Здравствуйте, – несмело сказал Коля, подойдя к столу.

– Здравствуйте, – ответил капитан, подняв на него васильковые глазки.

А соседкин поклонник ничего не ответил, а только самодовольно усмехнулся на Колин кивок.

– Садитесь, – сказал капитан. – Какие заботы?

Коля твердо уселся на жестком венском стуле боком к столу.

– Какие заботы? – повторил капитан.

"Что ж он, не помнит?" – подумал Коля.

– Я по повестке, – сказал он вслух, – вы мне повестку прислали, и вот я пришел.

Он протянул капитану бумажку. Бибиков, не глядя, взял и передал ее рыжему старшине.

– Как фамилия?

– Болотов.

– Как, Кочумаров?

– Почему Кочумаров? – удивился Коля. – Болотов.

– Б-о-о-лотов? – разочарованно протянул Бибиков и извинительно добавил: – Мне послышалось Кочумаров.

Капитан сквозь фуражку почесал свою плешь.

– Так что, Болотов, работать будем? – Капитан дружески улыбнулся.

– Я, видите ли, работаю, – неуверенно сказал Коля, – только штампа о работе у меня в паспорте нет. У меня только штампа нет.

– Хе! Где же это? Где же это такая работа? – удивился капитан.

– Это – дома, – сказал Коля, – я художник и… дома работаю.

– Творчески, значит? – уточнил Бибиков.

– Вот-вот, именно, творчески, – обрадовался Коля.

"Ну вот, все понимает, – подумал он, – конечно, дети маленькие: мальчики, девочки…" – Ну, это хорошо, – сказал Бибиков, – творчески работать надо. Это даже необходимо. Для общего… Я вот тоже марки собираю. Ну а на работу устраиваться будем?

– Так я же работаю, – растерялся Коля.

– Нет, – мягко сказал Бибиков, – это не работа. Творчество – творчеством, а штамп – штампом. Вы не думайте, я понимаю: искусство, талант… но материально…

Коля заерзал.

– В каком смысле материально?

– А в любом. Жить на что будем?

– Да вот, живу. Время от времени зарабатываю.

– Это халтурами, что ли?

– Ну, можно так назвать…

– А штамп?

– Штамп?

– Да, штамп. О работе. Материальные блага производить будем?

– Простите, но то, что я делаю… это представляет в конечном итоге какие-то духовные ценности.

– Э-э! Духом сыт не будешь. Работать надо, а в свободное от работы время можно и творчески. В нашей стране творчество масс поощряется.

– Я не масса, – сказал Коля. – Я художник. И не могу я в свободное время. В свободное время темно.

– Я картину видел, – задумчиво сказал участковый, – кино. Там испанского художника показывали. Так он себе свечки вставлял. В шляпу. И при таких условиях рисовал картину. Вы не в Испании живете. Вам государство комнату предоставило, электроэнергию; так что это всё отговорки.

– Может, кто-нибудь и может при лампочке, а я не могу: лампочка меняет цвет, – возразил Коля, чувствуя, что ввязался в бесполезный спор.

– Всё – отговорки, – махнул капитан. – Не можете при лампочке, устраивайтесь на сменную работу, на вечернюю. Не наше дело. Ваши картины нас не касаются.

– Но поймите, – убедительно сказал Коля, – я в свободное время не могу. Я так не могу. И не только потому, что темно, а потому, что творчество требует много времени, практически всего. Я не могу терять время на другую работу.

– Работа не главное, – отрезал Бибиков, – для нас главное – штамп в паспорте. Настоящие художники в паспорте штамп имеют. От Союза художников. Вот, устраивайтесь в Союз художников, я не возражаю.