Созерцатель

Когда мы слегка утолили голод животный, наступила вполне естественная потребность заняться утолением голода взыскующей души. А какой еще может быть душа, если не взыскующей, тонкой и бессмертной. С этой целью мы почти не сговариваясь отвернулись от стола и принялись нагнетать внутри себя ментальное напряжение. Первому удалось достичь необходимого уровня Юрию Ильичу, он подскочил к давно умолкшему граммофону, что-то там переключил, поставил более тонкий диск и, перевернув адаптер, ткнул в невидимую глазу кнопку. Мы вздрогнули. Со всех четырех сторон по нашим ушам грохнули мощные басы, потом взвыла соло-гитара и знакомый голос запел «Июльское утро» группы «Юрайа Хипп». Старик вмиг преобразился и стал похожим на седоватых рокеров, у которых берут интервью, а они величественно рассказывают, как их травили органы и как они ненавидят попсу, потому что она прогибается, а они никогда и ни за что. Он даже закатил глаза и изобразил руками, будто играет на электрогитаре длинное соло.

— Это мне один умелец «прокачал» граммофон, — прокричал он. — Теперь он еще и квадрофонию на виниле способен выдавать! Следующий апгрейд позволит крутить си-ди и эм-пэ-три.

— Простите, а нельзя ли чуть потише! — взмолилась Марина, воткнувшая указательные пальцы в уши.

— Ну что за нежная молодежь пошла, — вздохнул Юрий Ильич, чуть убавив звук. — Милая барышня, рок-музыку предписывается слушать на максимальной громкости.

— Скажите, пожалуйста, — спросил я. — Этот антиквариат вам достался по наследству?

— Как же, дождешься от них, — проворчал старик. — Вы что, Андрей, историю нашу не изучали? Ничего про обыски с изъятием ценностей не слышали? Мне от моих родителей досталась развалюха с кучей хлама, типа «подайте на пропитание» или «трагедия в стиле суицидальный инсайт». А это я уж сам за многие годы стяжал. Вернул, так сказать, дому облик, достойный ирреальной амбивалентности.

Борис встал, поднял палец и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но его опередил Юрий Ильич:

— А давайте поговорим о бренности бытия, — сказал он таким радостным тоном, как первоклассник предлагает сходить в театральный буфет за пирожным.

— Надо же какое совпадение, — сказал Борис, — именно это я и хотел предложить.

— И я, — смутилась Марина. — Мне тоже так захотелось… — И рискованно бросила взгляд в сторону актерских блюд.

— По-моему, это очень достойная тема, — согласился я, не глядя на обеденный стол.

— Вот, вот! — кивнул старик кустистыми бровями, всё понимая и почти всё предчувствуя. — Когда бытие открывается нам с точки зрения бренности, жизнь обретает такую немыслимую цену, что прожить её…

— …Нужно так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, — продолжила Марина. — Чтобы не жег голод от еды, стоящей на столе, — проговорилась она, испуганно втянув рыжую голову в белые плечи.

Мы вежливо пропустили последние слова мимо ушей.

— Да, — протянул Борис, — когда прожитые годы приносят горечь утрат, а твоя жизнь неуклонно подходит к концу… Да что там, наш всеобщий прародитель Ной прожил 950 лет и под конец сокрушался, что жизнь пролетела как одно мгновение и рыдал от бренности бытия. Вот и мы, которые живем всего-то 70-80 лет сокрушаемся и рыдаем, и рыдаем…

— Да вы что, Борис! — возмутилась Марина. — Вам еще жить да жить.

— А давно ли вы, милая барышня, ходили по кладбищу? — спросил Борис. — По всему видно, давно. Так вот, свежие захоронения принадлежат двадцати- и пятидесятилетним усопшим. У первых — наркотики, аварии, убийства, а у вторых — инфаркт, инсульт, цирроз, сердечная недостаточность. Так что мы с вами входим в смертельно опасную группу риска. А поэтому и тема бренности бытия имеет для нас особую фатальную остроту.

— А вы знаете, господа, — вставил я слово, — меня мысли о конце всегда повергали в необузданный гедонизм. Помнится, после очередных похорон я бросался во все тяжкие, упиваясь радостями жизни. Это раньше. А сейчас мне спокойно.

— Прошла молодость, вы, Андрей, набили синяков и шишек, и умудрели умом, — поставил диагноз старик.

— Юрий Ильич, а вы что, во всех этих странах успели побывать? — воскликнула Марина, добравшись до стеллажа с фотоальбомами, путеводителями и сувенирами.

— Только в трех странах, если точно. А потом решил сэкономить и вместо поездок покупать книжки. — Старик откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. — Вот смотрите. Зачем, спрашивается, человек едет заграницу?

— Ну как, впечатления, приключения, фотографии… — промямлила Марина.