Создатели

— Мы заглянем в несколько твоих воспоминаний. Это как смотреть видеофайлы на большом экране. Ты сможешь отмотать любое воспоминание назад или вперед, поставить на паузу или остановить. Выбор за тобой. Понятно?

— Конечно, док, — голос Руперта звучал глухо и размеренно.

— Мы возвращаемся в то время, когда тебя держали в тюрьме.

Руперт оказался под шквалом мучительных обрывочных образов. Вооруженные мужчины в черных масках врываются к нему домой. Кислота жжет руки, капитан пытает его электрическим током, его избивают надзиратели. Из горла Руперта вырвался крик.

— Не забывай, это просто старые видеозаписи. Ты полностью управляешь ими. Ты в безопасности. — Смит говорил спокойным и ободряющим голосом, от которого Руперт как будто согревался.

— Я помню.

— Хорошо, Дэниэл. А теперь мы поищем секретные разговоры, которые тебе приказали забыть…

…Руперт сидит в комнате для допросов, его запястья и лодыжки пристегнуты к креслу. Через стол ледяными голубыми глазами на него смотрит капитан. У Руперта что-то происходит с левой рукой. Игла. На сгибе локтя вставлен катетер, и в вену капает холодная жидкость, по руке растекается болезненный холод.

— Ты ничего этого не вспомнишь, ты скорее убьешь себя, чем вспомнишь, — говорит капитан.

Руперта охватили мучительные воспоминания. Агенты явно отобрали самые травмирующие события его жизни. Вот он, восьмилетний, стоит на коленях возле родительского дома в Бейкерсфилде. Перед ним на асфальте распростерся черный лабрадор Гуппи, которого сбил на внедорожнике сосед. А вот ему десять, и он смотрит на тело дедушки в гробу, и рядом рыдает мама. Вдруг Дэниэл услышал крик откуда-то издалека.

— Не волнуйся, — сказал Смит. — Тебе ничего не грозит. Ты свободен от всего этого. Тебе спокойно.

Лавина болезненных воспоминаний начала отступать. Руперту и впрямь стало легче, потому что у Смита был волшебный голос: все, что он говорил, становилось правдой. Руперт был свободен от ужасных вещей, которые происходили с ним.

— Попробуем еще раз, — сказал Смит. — Мы снова в комнате для допросов…

И Руперт вернулся в комнату для допросов. Его мышцы и кости горели от боли. Он корчился, но не мог освободиться.

— Ты ничего не вспомнишь, — повторил капитан сквозь зубы. Теперь он меньше походил на человека, как будто в его тело вселилась темная сверхъестественная сила. На его лицо легли длинные глубокие тени, а глаза казались неживыми, напоминая раскрашенные камни. — Ты… Ничего… Не вспомнишь…

Руперт уставился на эмблему Департамента террора на форме капитана — череп и кости. Он не видел ничего, кроме огромного черепа. Скрещенные кости переломились под прямым углом и сложились в свастику, которая стала вращаться против часовой стрелки, как будто закручиваясь в спираль.

Руперт видел все новые и новые свастики. Он дрожал от ужаса. Повсюду вокруг него были тысячи свастик, собранных из костей или расписанных кровью. Руперт смертельно боялся их, ибо понимал, что они означают. В глубине души он знал — дьявол мог явиться в мир и скрываться под любым символом, любым флагом или лозунгом и оставаться незаметным до тех пор, пока не совершит зло…

— Ты! Ничего! Не вспомнишь! — рычал капитан, и каждое его слово пронзало Руперта, будто электрический разряд. Это не происходило наяву, но в голове Руперта капитан и доктор Смит сражались за власть над его сознанием, доктор снаружи, а капитан изнутри.

Тысячи свастик сложились в портрет Холлиса Вестерли. Руперт узнал крупного обрюзгшего мужчину с лысиной на макушке и длинными волосами. Его волосатые руки были покрыты странными татуировками. Руперт прочел одну из них: «Возносящийся Один», но не понял значения этих слов.

Руперт оказался в каком-то темном помещении напротив Вестерли, который был не фотографией или голограммой, а живым человеком. Капитан стоял за Рупертом глубоко в тени и шептал ему на ухо:

— Он ужасный человек, только посмотри на него.

— Ужасный, — согласился Руперт.

— Он не должен жить.

— Не должен.

— Оглядись и поищи, чем можно воспользоваться, — приказал капитан.

Руперт осмотрелся, но кругом было темно.

— Ружье, нож, что угодно, — сказал капитан. — Если сможешь, вырежи ему язык. Не оставляй его в живых. Это самое важное.

— Да, — Руперт подошел к Вестерли, достал нож и перерезал ему горло.

— Молодец, — похвалил капитан.

Руперт открыл глаза, не понимая, где находится. Он вытянул руку, как будто пытаясь до чего-то дотянуться.

— Что? — спросил он в ответ на чей-то вопрос.

— Я сказал, что ты проснулся, — сказал доктор Смит. Комната вдруг приобрела четкие очертания. Руперт был в пещере посреди пустыни. Старый доктор сидел в кресле слева позади него.

— У тебя получилось. Ты пробудился. Что ты помнишь? — спросил Смит.

Перед глазами Руперта пронеслись воспоминания о пытках и почему-то о собаке, которая была у него в детстве.

— Гуппи был отличным псом, — сказал Руперт.

— О чем ты? — удивился Смит.

— Не важно. Что случилось?

— Я надеялся, что ты запомнишь. Нам придется проделывать это снова. Дважды в день, пока ты не запомнишь.

— Что я должен запомнить? — спросил Руперт.

— Что тебя послали убить его, — сказала Люсия.