Создатель чудовищ

Посвященный стоял у окна в своем кабинете и невидящим взглядом смотрел вдаль. Дело явственно пахло керосином. Конечно, ничего хорошего Посвященный от разведывательной информации с острова Херд и не ожидал, но то, что «скачал» симбионт, превзошло самые худшие опасения. Опять цейтнот, и на сей раз критический. Если ситуация с Сидом-Пауком в Питере, безумным Лесногорским Сеятелем и с Таганайским Источником обещала крупные проблемы в дальнейшем, то эта гарантировала их прямо сейчас. А в данном случае под крупной проблемой понимался ни много ни мало конец света. Самый настоящий, без дураков. И решать, что с этим делать, надо было немедленно.

Художник с женой пропали со связи и были недоступны даже через эгрегор Сеятелей. Но короткий сигнал, который прорвался с востока, от Курильской гряды, свидетельствовал о том, что там пробуждается еще один Источник. И пробуждает его, скорее всего, бывший Хозяин Топи, а ныне просто Паук, наследник приснопамятного Сида. Стало быть, Источник этот однозначно враждебен. И можно было бы попробовать поступить с ним так же, как с Таганайским, то есть подавить мощью эгрегора, но Сеятели нужны на другом направлении – на южном. Главная угроза исходила с острова Херд. Вот только и курильскую проблему нельзя было пускать на самотек. Исчезновение Художника и его жены могло означать что угодно: они могли как попасть под маскировочную пелену их сына, так и погибнуть под совместными ударами Паука и новопробужденного Сеятеля. Причем второе куда более вероятно. А в этом случае также навсегда потерян и уникальный ребенок сувайвора и «лояльной», на которого Посвященный возлагал такие надежды…

Неужели он начинает сдавать? Последнее время ошибка следует за ошибкой, а исправлять их последствия становится все труднее и труднее. Где его прежние практически безупречные многоходовки, приносящие выигрыш в самых пиковых обстоятельствах? Сейчас же он ведет войну на два фронта и на обоих близок к поражению. А проигрывать нельзя – взять реванш, скорее всего, не получится. Стало быть, проблемы надо решать радикально. Обойтись без потерь, похоже, не выйдет, и все, что он может, – попробовать свести эти проблемы к минимуму.

Художник знал, на что шел, – его операция по спасению сына была смертельно опасна. До сих пор этому сувайвору сопутствовала удача, но все когда-то заканчивается. Конечно же, Художника очень жалко. Еще жальче его сына. Но есть предел допустимого риска, который может себе позволить Посвященный. И он уже достигнут. Разрешить продолжать делать свое дело Пауку, завладевшему уникальными способностями ребенка сувайвора, да еще и в союзе с еще одним Сеятелем, – это уж слишком. Нет, его надо остановить. Любой ценой. Как и Сеятеля на острове Херд. У Посвященного просто не осталось выбора. Если Художник еще жив, он поймет, если нет – ему уже все равно. Но ждать больше нельзя.

* * *

Москва. Кремль

– Входи, Вадим Юрьевич, входи, – президент грузно поднялся навстречу министру обороны и протянул руку для пожатия.

– Господин пре… – начал было Пахомов.

– Вадим!

– Сергей Васильевич, при всем уважении, неужели нельзя было по закрытому каналу? У меня работы…

Президент хмыкнул.

– А то я не знаю! Можно подумать, у меня меньше! Причины вызвать тебя сюда у меня были, поверь.

– Это связано с…

– А с чем же еще? – Президент нажал кнопку интеркома: – Меня ни для кого нет, – после чего вновь тяжело опустился в кресло и немного побарабанил пальцами по столу. – Не думаю, что для тебя станет сюрпризом, что я пользуюсь некоторыми… гм… услугами нашего белоярского союзника. Пожалуйста, не делай такое удивленное лицо – тебе не идет включать дурака. Более того, я в курсе, что ты тоже кое в чем прибегаешь к его помощи… И отрицать не надо – это означает делать дурака уже из меня.

Министр обороны пожал плечами.

– Как скажете. Так в чем дело?

– Не буду долго ходить вокруг да около. Некоторое время назад мне понадобился свой Измененный. Полностью свой, понимаешь? Не «лояльный», предоставленный АПБР, и не кто-то из команды Посвященного. Потому что и в том, и в другом случае у меня не было бы полной уверенности, кому он более предан.

– Это… разумно.

– Поэтому я попросил у нашего союзника пробирку с кровью Измененного, чтобы ввести ее тому, кому доверяю абсолютно.

У Пахомова пересохло в горле.

– Измененного какого плана?

– Пророка.

– Хм… ну… это разумно, – еще раз повторил министр обороны.

– Богатый же у тебя словарный запас, – улыбнулся президент. – Ладно-ладно, не обижайся. По сути, ты прав. В силу должности я вынужден гасить эмоции и принимать решения, руководствуясь именно разумом, а не чем-то иным. Но… я тоже человек.

– Да ладно?! – позволил себе остроту Пахомов.

– Представь себе, – усмешка президента стала кривой. – У меня есть племянник Сашка, сын моего младшего брата, и я его очень люблю. Хороший парень, МГИМО окончил, но… он болен, неизлечимо болен. Рак крови. Вернее, был болен до того, как я… Ну, ты понимаешь.