Совы в Афинах

“Конечно”, - сказал Соклей.

“Почему мы не должны?” Добавил Менедем.

“Потому что, если вы отправитесь в Финикию, вы сами добудете малиновую краску”, - ответил Пиксодар. “Вы заплатили за нее меньше, чем если бы купили ее на Родосе”.

“Но мы сами заплатили за то, чтобы вернуть его обратно”, - возразил Менедем. “Это недешево, не с ”Афродитой    .

“И на нас напали пираты у ликийского побережья”, - сказал Соклей. “Краска почти не добралась сюда. Мы почти не добрались сюда”.

“Оймои!” Воскликнул Пиксодарос. “Расскажи мне свою историю”.

Менедем и Соклей рассказали это вместе. Как обычно, Менедем говорил в основном. Он не мог быть настолько драматичным, как ему хотелось бы, поскольку знал, что его кузен добавит пару сухих исправлений, если он слишком далеко отойдет от фактов. Даже без прикрас история была хорошей.

Когда родосцы закончили, Пиксодар хлопнул в ладоши и сказал: “Эйге! Я рад видеть вас обоих здесь и в безопасности”.

“Поверьте мне, мы рады быть здесь и в безопасности”, - сказал Соклей. “Но теперь вы понимаете, почему мы берем столько за малиновую краску”.

Хотя Менедем склонил голову в знак согласия, он послал Соклею раздраженный взгляд. Сейчас было не время снова браться за дело. Соклей должен был улыбнуться и рассказать другую историю, или шутку, или что-нибудь в этом роде. Менедем потянулся за оинохоэ и снова наполнил вином свой кубок и кубок своего двоюродного брата. У Диккерса был свой ритм, не меньший, чем у мелодии на кифаре. Заставь кого-нибудь играть слишком быстро, и все получится неправильно, как и в мелодии. Соклей не всегда это понимал.

Чтобы убедиться, что сделка прошла как надо, Менедем спросил: “Достигли ли какие-нибудь новости из Афин острова Кос в этот парусный сезон?”

Пиксодар колебался долю удара сердца, прежде чем вскинуть голову. Менедем и раньше видел подобную реакцию от варваров, которые хотели казаться как можно более эллинскими. Их первым побуждением было покачать головой, как делали большинство иностранцев, и им понадобился этот крошечный момент, чтобы взять себя в руки и вспомнить, что эллины поступают по-другому. Карианин ответил: “Нет, пока нет. Корабли только начинают выходить в море этой весной, и ни один из Афин сюда еще не прибыл ”.

Соклей спросил: “Заходил ли сюда какой-нибудь корабль, направляющийся в Афины, чтобы купить шелк?”

Это был законный вопрос. Менедем задал бы его, если бы Соклей не опередил его. На этот раз Пиксодар без колебаний вскинул голову. “Нет, ты первая”, - ответил он и хитро улыбнулся. “Может быть, мне следует взять с тебя больше, потому что я знаю, что там ты заработаешь больше”.

Соклей подскочил, как ужаленный осой. “Это не просто!” - воскликнул он.

“Он шутит, моя дорогая”, - сказал Менедем. “Он хотел напугать тебя, и ему это удалось”.

Улыбка Пиксодароса стала шире, обнажив крепкие белые зубы - он не выглядел так, как будто был из тех, кто с возрастом будет страдать из-за этого. “Я знаю, что это несправедливо, друзья мои, и я бы не стал этого делать. Но время от времени пугать друга - вы бы видели выражение вашего лица”. Он громко рассмеялся.

“О”. Соклей выглядел глупо. Но затем ему удалось издать тихий, самоуничижительный смешок. Он не разозлился или, по крайней мере, не выказал гнева, чему Менедем был рад. По-своему, Соклей был хорошим торговцем, но он мог забыться. Но не здесь.

“Теперь посмотрим немного шелка?” Спросил Менедем небрежным тоном. “Если это соответствует вашим обычным стандартам - а я уверен, что так и будет, - заключим ли мы такую же сделку, как два года назад?”

“Думаю, да”, - ответил карианский вольноотпущенник. “Я заработал на этом деньги, и я полагаю, вы, джентльмены, тоже”. Он повысил голос. “Ибаноллис! Родосцы уже готовы взглянуть на шелк. Привозите лучшее, что у нас есть ”.

“Я верю”, - сказал Ибаноллис. “Ты подожди немного”.

Шелк был очень хорош, одни из самых тонких и прозрачных тканей Коан-ткачей. Но он не мог сравниться с восточной тканью, которую Менедем получил от Закербала Сидонянина. Торговцы всегда выглядели разочарованными качеством предлагаемых им товаров: это было частью той роли, которую они играли. Здесь, однако, Менедему и Соклеосу не составило труда казаться невозмутимыми, и Менедем знал, что им было бы трудно притворяться пресыщенными этим шелком, если бы они не видели другого.

Пиксодар почувствовал, что они тоже не напускают на себя безразличия. Он сказал: “Вы напоминаете мне мужчин, возвращающихся домой к уродливым женам из дома прекрасной гетеры. Этот восточный шелк действительно настолько великолепен?”

“Боюсь, что это так, о наилучший”, - серьезно сказал Менедем. “Однако для своего рода то, что у тебя здесь есть, превосходно”. Он чувствовал себя мужчиной, хвалящим некрасивую жену за то, как она ведет домашнее хозяйство.

Пиксодарос со вздохом сказал: “Что ж, я могу надеяться, что восточный шелк останется на востоке до конца моей жизни”. Внезапно он встревожился. “Ты все еще хочешь заключить эту сделку, не так ли?”