Читаем Совы в Афинах полностью

Менедем посмотрел в сторону своего собственного дома. Ни в одном из окон, которые он мог видеть, не горел свет. Комната его отца выходила окнами на дом дяди Лисистрата. Было так же темно, как и все остальное, так что, по-видимому, пожилой мужчина уже лег спать. Бесшумно ступая босыми ногами по утрамбованной уличной грязи, Менедем обошел вокруг, пока не смог разглядеть все окна. Нет, нигде не горит ни одна лампа.

Небо тоже было темным. Луна не взойдет до полуночи; праздник Геры проходил в ночь третьей четверти луны. Блуждающая звезда Зевса горела низко на западе, когда начался вечер, но сейчас она садилась; из-за зданий Менедем не был уверен, скрылась ли она уже за горизонтом. Блуждающая звезда Кроноса, более тусклая и желтая, все еще светилась на юго-западе неба. Это был единственный странник, которого Менедем мог видеть. Только свет звезд и нескольких ламп, пробивающийся сквозь ставни в других домах, давал его глазам возможность поработать.

Кто-то спешил по улице неподалеку. Рука Менедема упала на нож, который он носил на поясе. Может быть, мне все-таки следовало взять с собой факелоносца, подумал он. Как и в любом эллинском городе, ночь была временем, когда воры и разбойнички выходили на улицу. На Родосе их было меньше, чем у большинства, по крайней мере, так всегда думал Менедем. Но встреча даже с одним из них могла обернуться катастрофой.

Этот парень, однако, проигнорировал Менедема. Он поспешил на юг, к центру города. Менедем поднес руку ко рту, чтобы приглушить смешок. Другой мужчина не был вором, за исключением, возможно, любви. Вероятно, он отправился похитить женщину - может быть, одну конкретную женщину, может быть, любую женщину, какую только мог, - когда участники церемонии вернулись из храма Геры. Менедем сам делал то же самое в прошлые годы. Иногда ему везло, иногда - нет.

Другой мужчина, а затем еще один, тоже ускользнул на юг. Менедем остался там, где был. Только одна женщина имела для него значение прямо сейчас. Он знал, что Баукис вернется в эту часть города, на эту самую улицу. Ему не нужно было ее искать. Она была бы здесь.

И что потом? спросил он себя. Она все еще жена твоего отца. Если ты сделаешь что-нибудь вроде того, что собираешься сделать… Он вскинул голову. Он еще ничего не сделал , или, во всяком случае, не сделал ничего особенного. Один поцелуй за три года - что это было? Это не могло быть ничем.

Тебя не должно быть здесь. Ты должен быть в постели. Ты должен спать. Неумолимая, как Фурии, безжалостная, как штормовые волны, совесть терзала его. Наконец, к его удивлению, она загнала его обратно в дом. Может быть, я действительно свернусь калачиком и усну. Утром я буду чувствовать себя хорошо. Для него ощущение добродетели было приятной новинкой.

Он лег, но сон, как его ни уговаривали, не приходил. Он уставился в потолок, его мысли были полны беспокойства. Он знал, что ему следует делать, и он знал, что он хотел сделать, и одно не имело никакого отношения к другому. Вскоре темнота в его комнате стала немного менее абсолютной. Полоска лунного света проникла в окно. Менедем пробормотал проклятие.

Вскоре после восхода луны он услышал вдалеке сотни - нет, тысячи - женских голосов, поющих. Возвращаясь в полис из святилища, женщины Родоса восхваляли величие белорукой Геры. По мере приближения хор становился все громче и слаще.

“Я пою о Гере, о золотом троне, которую родила Рея’, - скандировали женщины.

“Королева бессмертных, выдающаяся своей красотой, жена и сестра громкоголосого Зевса. Славный, которого все благословенные на высоком Олимпе благоговеют и чтут, подобно Зевсу, который наслаждается громом“.

“Зевс!” Сказал Менедем. Это была не молитва. Он вскочил на ноги и накинул хитон. Выходя из своей комнаты, он закрыл за собой дверь. Любой проходящий мимо подумал бы, что он остался внутри. Тихо, как сова, парящая на крыльях с мягкими перьями, он спустился вниз и вышел из дома.

Песня женщин наполнила город, когда одна группа за другой покидали главную процессию и направлялись к своим домам. Тут и там Менедем также слышал визги, хихиканье и пару воплей, когда родосские мужчины наносили визиты того или иного рода возвращающимся женщинам.

Голоса, переходящие в песню, доносились по улице к дому Менедема и тому, где жил Соклей. Менедем нырнул в лунную тень, более черную, чем чернила, которые они с кузеном продавали в Афинах. “Прощайте!” - слышал он снова и снова, когда женщины покидали группу, покидали фестиваль и возвращались к своим домам и своей повседневной жизни.

И вот появился Баукис, рука об руку с тетей Тимократ, оба они все еще пели хвалу супруге Зевса. Они остановились перед домом матери Соклея. “Спокойной ночи, дорогая”, - сказал Тимократ.

“Прощайте”, - сказал Баукис. “Разве это не было чудесно?”

“Так всегда бывает”, - ответила пожилая женщина. “Быть единым с богиней...”

“Чтобы побывать в городе”, - сказал Баукис. “Чтобы побывать за пределами города!”

Тимократ рассмеялся. “Это так”, - согласилась она. Затем она зевнула и снова рассмеялась. “Выходить на улицу, когда я обычно сплю”.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное