Совы в Афинах

“Я знаю это”, - сказал Менедем. “Но ты не думаешь, что пиратские команды тоже это знают? Не будут ли они, скорее всего, базировать свои корабли немного дальше от Родоса, чем обычно заходят наши патрули?" Они будут думать, что, скорее всего, находятся в безопасности. Может быть, мы сможем преподнести им сюрприз. И если понадобится, мы сможем найти дорогу домой по звездам или провести ночь в море. Я делал это много раз в моем акатосе ”.

“Акатос" не такой переполненный корабль, как ”трихемиолия", - заметил Филократ. Это было правдой. Военная галера была больше, чем "Афродита    ", но она была не вчетверо больше, и на ней было вчетверо больше экипажа - вот почему она могла двигаться так быстро. Менедем задавался вопросом, насколько реальным было его командование "Дикаиозиной ": если бы он отдал приказ, который Филократу не понравился, подчинились бы ему "келевстес" и команда или проигнорировали бы его? Здесь он ничего не выяснил, потому что Филократ ухмыльнулся и сказал: “Давай попробуем. Ты верно подметил, и нам было бы чем гордиться, если бы мы вернулись на Родос после того, как освежевали пару пиратов ”.

Гребцы погрузились в работу без ропота. Ловля и сжигание пентеконтера оставили их в хорошем настроении. Ловля пиратов была причиной, по которой они в первую очередь вышли в патруль, и Менедем знал, что они не одерживали ни одной победы за каждый тайм-аут. Далеко не так. Весла поднимались и опускались, поднимались и опускались в ровном унисоне. Если родосцы не были лучшими гребцами во всем Внутреннем море, Менедем понятия не имел, кто бы ими был. Многие из них зарабатывали на жизнь морем, и все они хорошо представляли, что делают. Из того, что сказал Соклей, за сто лет до этого то же самое было верно в Афинах. Не более. Если бы афиняне когда-нибудь построили и попытались укомплектовать триремы, для которых Деметрий обещал предоставить древесину, им пришлось бы платить иностранцам за то, чтобы они тащили большую часть весел. И многие иностранцы, которым они платили, были родосцами. Соотечественники Менедема также служили во флоте каждого македонского маршала.

К тому времени, когда Менедем приказал Дикаиозине развернуться, она была уже далеко в ликийских водах. Он видел множество рыбацких лодок и больше, чем несколько круглых кораблей, но ни одной из худых, злобных галер, которые он искал. Он пнул деревянную палубу. Он хотел этот второй пиратский корабль, хотел ее достаточно сильно, чтобы попробовать. Он хотел показать адмиралу Эвдемосу и остальным высокопоставленным военно-морским чиновникам Родоса, что он может чего-то добиться от командования, даже если он недостаточно богат, чтобы служить на борту военной галеры в течение всего сезона плавания. И командование трихемиолией, типом, возникшим в его воображении, как Афина возникла из лба Зевса, делало этот патруль еще более приятным.

Но боги дали то, что они решили дать, а не то, чего хотел любой смертный. Когда солнце село на западе, Дикаиозина поплыла обратно к Родосу. Менедем то и дело оглядывался через правое плечо на изрезанный берег, надеясь заметить гемиолию, возможно, выкрашенную в цвет морской волны или небесно-голубой, чтобы ее было труднее заметить во время охоты. Но все, что он увидел, были золотые пески, быстро переходящие в скалистые, поросшие лесом холмы: идеальные места для укрытия пиратов.

И затем, всего в паре сотен стадиев от Родоса, впередсмотрящий крикнул: “Корабль взлетел!”

Менедем снял руку с рулевого весла, чтобы помахать Филократу, чтобы тот увеличил ход. Гребец помахал в ответ. Барабан забил быстрее. Флейтист подбирал ритм. Гребцы отвечали великолепно. Они весь день были на веслах, чтобы оттолкнуть "Дикаиозину " как можно дальше от Родоса. Менедем никогда бы не стал так усердно работать с экипажем торговой галеры, не будь за ним по пятам пирата. Но они увеличили ход, когда Филократ приказал это. Менедем обнажил зубы в свирепой ухмылке. На этот раз пират не преследовал его по пятам. Теперь он наступал пирату на пятки, или надеялся, что наступал.

Тот другой корабль, безусловно, вел себя как пиратский. Когда команда заметила "трихемиолию", они не остановились и не стали ждать, пока их допросят. Вместо этого они помчались на север к побережью Кариана так быстро, как только могли. За их кораблем тянулся длинный кремовый кильватерный след - "гемиолия", потому что у нее было два ряда весел. Она была быстрой - но Дикаиозина была быстрее.

Менедем украдкой бросил тревожный взгляд на солнце. Оно быстро садилось, спускаясь к морю, которое должно было погасить его свет. Его взгляд вернулся к суетящейся гемиолии. Останется ли у него достаточно дневного света, чтобы закончить погоню? Он не знал, но намеревался выяснить.