Совсем другая тень

Сняв трубку, я набрал номер Рахманова. Выслушав, Рахманов своим обычным бесстрастным голосом сказал: он ждет нас обоих.

Уточнение деталей

Войдя в кабинет к Рахманову, я первым делом представил Сашку:

— Андрей Викторович, это Чирков Александр Александрович. Мой друг. О котором я вам говорил.

— Очень приятно. Садитесь. Я слушаю.

Мы уселись. Сашка посмотрел на меня. Потер лоб. Сказал, глядя в окно:

— Андрей Викторович… Сергей объяснил мне, в чем дело. В общих словах. Ну и хочу сказать сразу: во всем виноват я.

— В чем во всем?

— В том… Это я попросил Сергея отвезти этих двух ребят. Куда они попросят.

— Двух ребят? Каких?

— Сергей сказал — их зовут Юра и Женя.

— Юра и Женя… — Рахманов опустил глаза. — Зачем вам это было нужно? Чтобы Лотарев отвез Юру и Женю?

— Мне это совсем не было нужно. Это было нужно… одному человеку.

— Какому человеку?

— Н-ну… я знаю только, что его зовут Вадим Павлович.

— Вадим Павлович… Это что, ваш знакомый?

— Нет. Просто года три назад я ему сделал операцию. Пластическую.

— Пластическую операцию… То есть вы изменили ему внешность?

— Совершенно верно. Изменил внешность.

Рахманов замолчал, на этот раз надолго. Затем снял трубку, набрал номер, сказал:

— Алексей Михайлович, зайдите ко мне. Да, прямо сейчас. Жду.

Через минуту в кабинет вошел невысокий худой человек. Одна рука у него была скрючена.

— Алексей Михайлович… — Рахманов кивком головы показал на Сашку. Этот молодой человек, Александр Александрович Чирков, хочет кое-что рассказать. Пожалуйста, допросите его.

После того как оба вышли, посмотрел на меня:

— Сергей Леонидович… Насколько я понял, вы тоже хотите что-то рассказать?

— Хочу.

— Я слушаю. Рассказывайте.

Я рассказал лишь то, что скрыл раньше. То, как Сашка предложил мне отвезти двух людей. То, как мы с ним попросили таксиста подогнать мою машину. Как потом изменили мою внешность и поставили липовые номера. Как я взял с собой права и техпаспорт на имя Игоря Кирилловича Семенова. Как отвез Юру и Женю. Как переночевал на территории «Рыболова Сенежья». Завершил же я рассказ сообщением о нашем плане защиты от Вадима Павловича и его появлением у меня дома вчера.

Все, что я рассказывал, Рахманов как всегда записывал. Как всегда довольно часто задавал вопросы, что-то уточняя. Причем иногда мне казалось, что его интересуют совсем уж малозначащие детали. Так, когда я сказал, что после ночевки на базе ко мне утром подошла собака, Рахманов вдруг заинтересовался:

— Вы говорите, собака стояла рядом с вами? И смотрела, как вы рисуете?

— Да. Стояла и смотрела. Можно сказать, любовалась.

— Странно. Что, даже не сделала попытки зарычать? Или укусить?

— Нет. Она приучена не бросаться на отдыхающих. Ну и приняла меня за отдыхающего. Раз я уже был на территории базы.

— Интересная собака.

— Обычная. Кому она нужна, если будет бросаться на отдыхающих?

— Ну а как же ночью? Когда вы перелезали через забор?

— На ночь ее привязывают. Я лез в противоположном конце базы. Так что меня она только услышала. Гавкнула пару раз и замолчала.

— Понятно. Скажите, вы не помните ее кличку?

— Кличку… — Я попытался вспомнить. Кажется, ее звали Дик. Да, точно Дик. Ответил: — Собаку зовут Дик.

— Правильно, Дик. И все же странно. Меня, например, этот Дик чуть не разорвал. Бросался, как бешеный.

— Что, прямо на территории базы?

— Да нет. Бросался он, когда я стоял у ограды. Но и на территории базы Дик тоже все время скалился. Думаю, если бы не хозяин, он меня наверняка порвал бы.

— Да, странно. Хотя… — Я вспомнил, как Дик бросался в мою сторону при попытке сложить и убрать этюдник, когда за мной приехал Сашка.

Рахманов поправил очки, поморгал:

— Что хотя?

— Вообще-то этот Дик странная собака. С припадками.

— Как это «с припадками»?

— Меня он несколько дней спустя тоже готов был живьем съесть. Ни с того ни с сего.

— Интересно. Как же это было? И когда?

— В последний день. Двенадцатого июля. Когда все уехали.

Я рассказал, как Дик чуть не сорвался с цепи, когда я складывал этюдник.

Выслушав, Рахманов хмыкнул:

— Забавно. Только почему вы раньше об этом не рассказали?

— А что тут рассказывать? Подумаешь, собака взбесилась.

— Все же, ни с того ни с сего. Загадка с этим вашим этюдником.

— Да и рассказывать об этом не было повода. Я ведь только сейчас сообщил, что уехал не на электричке, а на машине с Чирковым.

— Понятно… — Взяв ручку, Рахманов начал ее изучать. — Может, этот Дик на вас бросался просто по молодости? Собака-то молодая?

— Ничего себе молодая… Матерый псище.

— Уж и матерый… Спорить готов — ему не больше двух лет.

— Не знаю. Мне показалось — собака взрослая. Вообще, какое это имеет значение?

— В данном случае, наверное, вы правы. Никакого. Что ж, перейдем к вашему возвращению в Москву.

Рахманов продолжил в том же духе: записывал каждое слово, уточнял детали, иногда явно ничего не значащие. Наконец, передал мне протокол. После того как я его подписал, попросил подождать в коридоре.

Выйдя, я сел в кресло. Минуты через три из соседней двери вышли Сашка и Алексей Михайлович.

Алексей Михайлович сказал: