Совсем другая тень

Взяв квитанцию, Рахманов снова вложил ее в папку:

— Учтите, квитанция будет отдана на экспертизу. Если ее заполнили вы, это будет установлено без труда. Так что поймите: самое для вас благоразумное рассказать все. Ничего не скрывая.

Я опустил голову, постарался изобразить некую внутреннюю борьбу. Поднял глаза:

— Андрей Викторович, разрешите немного подумать?

Голубые глазки снова уставились в стену. Моргнули:

— Немного, это сколько?

— Ну, хотя бы несколько часов.

— Пожалуйста. Но не затягивайте раздумье. И еще одно: из кабинета мы выходим вместе.

— Вместе?

— Да. Так надо.

Подписав мой пропуск, Рахманов встал. Выйдя вместе со мной, сказал сидевшей в кресле Алене:

— Елена Владимировна, я сейчас. Посидите еще немного.

— Хорошо. — Когда мы проходили мимо, Алена бросила: — Подождешь?

— Конечно.

Спустившись вместе со мной, Рахманов кивнул на прощание. Я ответил тем же и вышел во двор. Сел в машину. Подумал: хлопот у меня явно прибавилось. Прежде всего надо срочно ехать к Сашке. Потом — Алена. А еще Вадим Павлович… Здесь, у прокуратуры, он, конечно, не появится. Но в других местах? Если он связан с Верой, мог узнать, где учится Алена. Правда, вряд ли будет подстерегать меня у иняза. А вот у Алениного дома…

На всякий случай я внимательно осмотрел двор. Не заметив ничего подозрительного, включил музыку, стал ждать.

Минут через двадцать из подъезда прокуратуры показалась Алена с дорожной сумкой. Выйдя из машины, я взял у нее сумку, поставил на заднее сиденье, открыл Алене переднюю дверь. Сев за руль, спросил:

— Ты что, прямо с картошки?

— Конечно. Он приезжал ко мне позавчера. А сегодня снова явился. Привез прямо сюда. На машине из Шатуры. Представляешь?

— Представляю. Он — это Рахманов?

— Нет, другой. Его помощник.

— Ну а чего от тебя хотел Рахманов? Сейчас?

— Пытался выяснить, кто мне звонил. Я сказала — не помню. Мало ли кто мог мне звонить. Что ж ты меня не предупредил? Я бы не упоминала о звонке.

— Да так…

Какое-то время мы разглядывали осенний двор. Вдруг Алена уперлась лбом в мое плечо:

— Знаешь, мне почему-то кажется, ты мне не рад.

— Ты что… Рад. Очень рад.

Я слышал ее дыхание. Я действительно был рад тому, что она наконец рядом. Просто теперь я боялся уже не только за себя, но и за нее.

Алена спросила, не поднимая головы:

— У тебя серьезные неприятности?

Серьезные неприятности… Да на меня объявлена охота! Единственное, что меня сейчас занимает, это мой страх. Я элементарно боюсь. И ничего не могу с этим сделать. Но вместо того, чтобы объяснить все это Алене, я лишь прижался губами к ее виску:

— Никаких неприятностей нет. Просто временные трудности. Знаешь, мне что-то не очень нравится это место. Поедем?

— Поедем.

Уже по пути на Юго-Запад спросил:

— Алена, когда у тебя занятия?

— Через пять дней.

— Отлично. Домой мне пока не звони. Если можешь, посиди сегодня дома и подожди моего звонка. Причем я могу позвонить не скоро. Подождешь?

— Подожду. У тебя сейчас дела?

— Встреча с Сашкой, после которой станет ясно, что и как.

Алену я высадил у подъезда. Нарочно подождал, пока она махнет мне с балкона. И поехал к Сашке в клинику.

Сговор

Сашка был в ординаторской. Увидев меня в двери, вышел. Провел в конец коридора, кивнул:

— Рассказывай. Здесь никто не услышит.

Я рассказал о том, что было в прокуратуре.

Сашка прислонился к подоконнику, усмехнулся:

— Серый, ну ты даешь.

— А что такое?

— Да то… Конечно, поздно обо всем этом говорить… Зачем ты позвонил Алене? Тем более с дороги? Не мог потерпеть?

— Саня, я ведь не оставил никаких следов.

— Никаких, кроме самого главного: квитанции.

Я молчал. Мой друг был прав на сто процентов.

Сашка оттолкнулся от подоконника, сказал:

— Ладно. Пойдем поищем свободный телефон…

Мы пошли по коридору. Остановившись у одной из дверей, Сашка приоткрыл ее. Пригласил:

— Заходи. Никого нет.

Пропустив меня и войдя следом, прикрыл дверь, повернул торчащий в замочной скважине ключ. Показал мне на стул, сам уселся на медицинскую кушетку:

— Что, Серый, звоним в прокуратуру?

— Звоним.

— Отлично. Значит, так. Звони сейчас своему Рахманову. Сообщи следующее: ты хочешь приехать к нему со своим другом Чирковым Александром Александровичем, чтобы рассказать все, ничего не скрывая. При этом учти: разговаривать вместе в прокуратуре не дают, выслушивают каждого отдельно. Так что поставим одно условие друг другу.

— Какое?

— Условие простое: мы перестаем темнить. Говорим в прокуратуре все, как было. Объяснить зачем?

— Пожалуй.

— Теперь завалить Вадима Павловича можно только так. И не иначе. Единственное, давай проявим при этом элементарную щепетильность. Хорошо?

— Хорошо. Только что ты имеешь в виду?

— Давай не впутывать в это дело лишних людей.

— Например?

— Например, твоего друга Володю Глинского. Человек отдал нам мастерскую, доверился. Думаю, вряд ли ему доставит удовольствие таскаться на допросы. Ну и все остальное. Согласен?

— Согласен. Я сам хотел тебе об этом сказать. Он же вообще здесь ни при чем.

— Значит, про Глинского молчим. В остальном же говорим чистую правду. До конца. Договорились?

— Договорились.

— Тогда звони. И не забудь сказать про меня.