Современный нигилизм. Хроника

Об этом говорила Ханна Арендт, определяя в «рождаемости» (натальности) характерную черту нашего бытия в мире. Рождение – не просто событие из нашего прошлого, а постоянное измерение нашего существования, призванное его «запустить», реализовать его возможности и самое себя, и не потому, что оно на это способно, а потому, что было даровано самому себе. Это принятие себя происходит не по необходимости, а по чистой вероятности – на грани невозможного. «Такова природа всякого нового начала, – пишет Арендт в своей книге „Между прошлым и будущим“ (1968), – что оно врывается в мир как „бесконечная невероятность“, и тем не менее именно эта бесконечная невероятность и образует ткань всего, что мы называем действительностью. В конце концов, вся наша жизнь – результат цепочки чудес»[33]. Мы можем сказать, что невероятное – это невозможное, которое вечно хранит в себе след возможности события. Это событие – чудо, потому что оно не запланировано, не предсказано и не может быть статистически учтено. А это означает, что в череде естественных явлений каждое рождение – неповторимое событие.

Арендт продолжает: «С точки зрения протекающих во Вселенной и в природе процессов и их статистических вероятностей возникновение Земли в результате космических процессов, формирование органической жизни в результате неорганических процессов, наконец появление человека в результате процессов органической жизни – все это „бесконечные невероятности“, „чудеса“, говоря повседневным языком». Эти элементы «чуда», по мнению Арендт, «присущи всякой действительности», и по этой причине события, когда они происходят, «вызывают у нас изумление и потрясение». Вот как можно доказать онтологическую конечность каждого рождения: «Само по себе воздействие события никогда нельзя исчерпывающе прояснить; его фактичность принципиально выходит за пределы всякого предвидения». В чуде здесь больше нет ничего «замысловатого», «надуманного» или даже «сверхъестественного». Скорее, это «самый естественный и даже почти что обыденный опыт». И искать это чудо – признак «реалистичного ума» именно потому, что «его нельзя предвидеть».

Та же страстность видна и в строках письма Арендт Карлу Ясперсу в 1965 году: «Истинная реальность вещей в лучшем или худшем случае подразумевает безраздельную любовь к истине и абсолютную благодарность за сам факт рождения». Только эта благодарность может преодолеть тоску и негодование по поводу того, что все в мире может рано или поздно исчезнуть (Ален Финкелькраут отметил это в прекрасной книге «Неблагодарность» 1999 года). Но благодарность зависит от осознания того, что ты был рожден, что ты чей-то ребенок, что ты несешь в себе обещание нового начала.

Многие из нас в ужасные дни локдауна собственными глазами видели врачей и медсестер, которые готовы были буквально пожертвовать собственной жизнью, чтобы помочь пациентам с коронавирусом. Но мы бы преуменьшили значимость их поступка, если бы рассматривали его только как героический акт воли: эти люди призывают нас быть благодарными за рождение, которое подобно восходу Солнца, его свету, внезапно вспыхивающему во тьме испытаний. Доказательство того, что жизнь существует, – это то, что она зарождается каждую секунду.

8. Шок перед лицом тайны

О чем мы на самом деле думаем, когда говорим о «реальности»? Я не имею в виду теории, которые стоят за этим или которые сознательно и бессознательно влияют на наши повседневные мысли. Вместо этого я хочу начать с очевидного и тревожного наблюдения, что невидимый и неконтролируемый вирус бесшумно и неуклонно ворвался в нашу жизнь и подорвал общественный порядок, и перед нашими глазами замаячил грозный обрыв, а под ногами разверзлась пропасть, дна которой не видно. Мы оказались на краю, сбитые с толку и напуганные, и изо всех сил попытались не упасть в эту пропасть, но при этом совершенно не поняли, как все это преодолеть и вернуться к «нормальной» жизни. Привычным миром овладел хаос, он разрушил обычаи, отношения, планы и мечты и заставил нас задаться вопросом, было правдой то, чем мы жили до этого, было это реальностью, или просто нестабильной условностью, или хрупкой иллюзией.

В глубине каждой фразы, которой мы пытались успокоить друг друга, и в назойливой болтовне, скрашивающей долгие дни карантина, пряталось чувство беспомощности перед лицом непредвиденного. И правда в том, что рано или поздно мы со всем смиримся, но нечто подобное может вернуться в любой момент и совершенно непредвиденно, эта вечная угроза теперь всегда будет маячить на горизонте. Не просто приступ тревоги или чувство психологической незащищенности, а настоящий шок перед лицом тайны.