Современники

На великих стройках, где люди вооружены самой передовой советской техникой и потому настоящее мастерство их особенно ценится, трудовая слава разносится быстро. Странствуя по огромной трассе, мы много слышали о Викторе Георгиевиче Мохове — скреперисте, слывшем среди товарищей по профессии замечательным мастером.

Люди, отдалённые от него сотнями километров, никогда его в глаза не видавшие, с удовольствием, со знанием дела принимались объяснять методы работы, введённые Виктором Георгиевичем, позволившие ему достигнуть удивляющей всех производительности своего замечательного земленоса. Из этих рассказов о Мохове как-то сам по себе возник и сложился образ знаменитого скрепериста, которого воображение рисовало почему-то обязательно в виде демобилизованного гвардейца-танкиста, одного из тех ветеранов Великой Отечественной войны, которые, пересев с военных на мирные машины, со знанием дела, со страстью и немеркнущим огоньком в душе занимаются сейчас мирным трудом.

Таким я и думал встретить Виктора Георгиевича, приехав в район, где он работал. Каково же было моё удивление, когда вместо ожидаемого ветерана с гвардейским знаком на лацкане штатского пиджака, с колодками пёстрых орденских лент в комнату вошёл смуглый застенчивый юноша, с губ которого ещё не совсем исчезла детская припухлость. Черные глаза конфузливо смотрели из-под тёмных, густых приспущенных ресниц. Он неловко протянул большую, сильную, но еще по-юношески нескладную руку и коротко отрекомендовался:

— Мохов.

— Виктор Георгиевич? Скреперист?

— Он самый. Только «Георгиевич»-то убавьте, пожалуй, называйте просто Виктор. А то сами видите, какой же я Георгиевич!

Он улыбнулся. Смуглое лицо его осветилось блеском ровных белоснежных зубов.

И в самом деле, величание по отчеству к нему не подходило. Но хотя сверх ожидания Виктор Мохов оказался действительно очень юным, короткая жизнь его была далеко не лёгкой и не простой.

Он родился в степном хуторе Илларионовка, и с раннего детства — с тех пор, когда мать, уходя на колхозное поле, относила его в детский сад, у него определились две склонности: к механике и к музыке. Уже в первых классах школы он мечтал попеременно то стать изобретателем, то сделаться знаменитым музыкантом. При всех этих увлечениях учился он хорошо, и отец его, Георгий Мохов, колхозный бригадир, мечтавший о том, чтобы дети его ни в чём не знали нужды, купил сыну простенькую гармонь и кое-какой слесарный инструментишко. Но больше всего он хотел видеть детей образованными, и Виктор помнит, как отец говорил матери, что меньше чем на среднее образование для них он не согласен. Высшее захотят — пусть получают и высшее. Только бы голова варила...

Но жизнь распорядилась иначе. Началась война. Зажиточный колхоз имени Первого мая, лежавший на пути фашистских армий к Сталинграду, был врагами начисто опустошён и разграблен. Солдат Георгий Мохов погиб, защищая волжскую твердыню. Гитлеровцы, разместившиеся в его хате, как-то из пьяного озорства разорвали гармонь, подаренную отцом мальчику, а потом, отступая, захватили и слесарный инструмент, которым Виктор очень гордился. Когда Советская Армия разгромила захватчиков под Сталинградом и колхоз был освобождён, Виктор остался единственным мужчиной в доме при хворой матери и маленьких сёстрах. Ему шёл тогда одиннадцатый год.

Но несчастья не сломили, не согнули, а наоборот, закалили мальчика. После вести о гибели отца он почувствовал себя совсем взрослым. Это он убедил одноклассников помочь матерям вспахать заросшие поля, которые всего несколько месяцев назад были плацдармом величайшей битвы. А когда из города Калача, что на Дону, на помощь колхозу пришёл известный в этих краях красногвардеец и партизан гражданской войны, сподвижник Будённого и Ворошилова Николай Иванович Бастрыкин и зажёг в старой кузнице горн, чтобы смастерить хоть какой-нибудь инвентарь, он увидел в дверях худенького парнишку в немецком офицерском кителе вместо пальто, в больших сапогах явно трофейного происхождения.

— Тебе что, малый? — спросил старый кузнец, раскладывая по местам небогатый, принесённый им из города инструмент. — Мать, что ли, за чем послала?

— Меня к вам, дяденька, правление колхоза прикомандировало, — ломким баском отозвался смуглолицый кареглазый паренёк. — В помощники к вам определили... молотобойцем и вообще.

Старику показалось, что он ослышался. Но парнишка снял и аккуратно повесил на гвоздик свой щегольской китель, осмотрелся, засучил рукава слишком большой для него, очевидно отцовской, рубахи и серьёзно, даже слишком серьёзно для своего возраста, спросил начальника:

— Ну, начнём, что ли? Что мне делать-то? — И добавил, явно кому-то подражая: — Весна-то — вон она на дворе. Она не ждёт. Инвентарь-то — он во́ как нужен!

Так состоялось знакомство Виктора Мохова со своим первым наставником в области техники Николаем Ивановичем Бастрыкиным, искусным кузнецом, ветераном борьбы за власть Советов.