Современная повесть ГДР

Мунцо, наблюдавший за этой сценой, смежил веки до узеньких щелочек и принялся посылать лазерные лучи. Мужчина остановился посредине двора как вкопанный, а мы, продолжая жевать, мрачно разглядывали его.

Позавчера, когда я и дедушка с благими намерениями подъехали к его тягачу, он, наполовину высунувшись из окна, казался огромным, словно джинн из бутылки в фильме «Багдадский вор». Он так широко раскрывал свой рот, что тот стал похож на пасть акулы убийцы с острыми, как у пилы, рядами зубов. Теперь же я видел перед собой довольно низенького пузатенького человечка. Он снял свою кепку и держал ее обеими руками перед ширинкой, словно у штанов сломалась молния. Он опустил глаза, как на похоронах.

После некоторого молчания бабушка спросила:

— Как же тебя зовут, сынок?

Она действительно так и назвала его, «сынок», хотя ему было уже под тридцать. Его звали Курт Красавчик. Он робко поднял глаза, но все еще не мог сдвинуться с места.

— Имя подходящее, — сказала бабушка. — Если б только ты не был таким толстым.

— Ну так в чем дело? — спросил дедушка.

Красавчик принялся объяснять, что проколотые покрышки в утиль не принимают, что он не знал, куда их девать, что работа у него сдельная и что при вынужденных простоях у него иногда бывают стрессы, как, например, в тот раз, когда пожилой коллега (он указал на дедушку) и вот тот маленький (он имел в виду меня) преградили ему путь на огромных скакунах, так сказать, с копьями наперевес. Тем не менее ему показалось смешным и неуместным поднимать шум из-за оставленной в кустах покрышки. Вот тут-то, к сожалению, он и вышел из себя, и у него вырвалось это нехорошее словечко. Он действительно сожалеет об этом. Мужчина умоляюще покосился на дедушку. Он хотел бы загладить свою вину, если позволят, бутылкой «Монастырского брата», настоянной на лесных травах.

Этого еще не хватало. Бабушка тяжело вздохнула. Однако дедушка принял предложение и спросил:

— Будешь есть с нами шкварки с хлебом?

— С удовольствием, — ответил мужчина.

Тогда я легонько шлепнул Мунцо, чтобы он прекратил посылать свои лучи.

Мужчина подрыгал ногами, словно у него свело икры, и только потом двинулся с места и подошел к нашему столу. Мы потеснились, чтобы он мог сесть между нами. От него и впрямь довольно сильно воняло той штуковиной, которой он поливал поля. Ради приличия мы сделали вид, что не чувствуем этой вони.

Красавчик нанес дедушке серьезное оскорбление. Но когда он стоял посреди двора и извинялся, нам стало его так жаль, что мы ему все простили и пригласили к столу.

Мне так легко ничего не прощали. Когда я рассказал матери об этой истории, она заявила, что Красавчик совершил всего одну или две ошибки, я же — великое множество, поэтому со мной дело намного сложнее.

Раньше, когда я нечаянно попадал в какую-нибудь потасовку и возвращался домой в разорванной куртке или когда забывал перед ужином вымыть руки, то и дело слышалось: ничего другого от него и не жди. Теперь же мать утверждала: слава богу, он не похож на других.

Но я хочу быть таким, какой я есть. То, что я пережил, я пережил, а не просто выдумал, хотя этому никто и не верит. На свете бывают такие вещи, которых не должно быть, иначе тетушка Паула не жила бы в печной трубе. С тетушкой Паулой меня познакомил Мунцо. В первый же день летних каникул он решил попотчевать меня мышами, которых мне есть не хотелось, поскольку я не знал, как их поджарить. Куда их девать? Подружкам Мунцо не нравились дохлые мыши, потому что они уже не двигались, куры их тоже не ели. Тогда я выбросил дохлых мышей на откос рядом с уборной, где и так пахнет, поскольку в уборной нет смыва.

Когда же Мунцо притащил седьмую по счету мышь (это был довольно внушительный экземпляр, по-видимому, мышиный предводитель), я схватил толстое животное за хвост и стал размахивать им перед носом кота. Указательным пальцем второй руки я принялся медленно водить из стороны в сторону, приговаривая при этом, словно мать малому дитя: Нет, нет! Мунцо сидел на задних лапах, аккуратно сложив перед собой передние, и внимательно смотрел на меня. В назидание я еще несколько раз повторил свой запрет. Я знаю, что небольшие подарки укрепляют дружбу, но когда тебе дарят столько дохлых мышей, это уж слишком! Я попробовал втолковать это Мунцо. Он не стал меня слушать, и я подумал, что мне придется выкопать глубокую яму. Но тут появилась тетушка Паула, и мне не пришлось понапрасну трудиться.

Тетушка Паула напоминала мне одну даму с короткой шеей, родственницу семейства Паризиус, а стало быть, и мою родственницу. Ее фигура похожа на крупную каплю, стоящую на тоненьких ножках: толстую сверху и узкую снизу. Ее грязный пуховый воротник достает до самых ушей. У нее большие, с блюдце, глаза, и она все время смотрит прямо перед собой, а видит все, что происходит вокруг. Мне казалось, будто у тетушки Паулы в шею вставлен подшипник, во всяком случае, она могла повернуть голову даже назад и вообще была очень странной птицей. Ей можно свернуть шею, а она этого и не заметит.