Современная повесть ГДР

В моих вопросах, я знаю, было мало логики, но они обезоружили его. А именно этого я и добивалась.

— Ты настоящая мещанка! — прорычал он со злостью.

Его ярость только подтвердила, что я задела в нем самую чувствительную струну.

Девчонка Хеннера промчалась куда-то через двор. Желая отомстить мне, Дитер крикнул:

— Постой, я покажу, где в нашу перестрелку попали гуси! — и исчез вместе с ней в саду.

Я понимаю, что преимущество, пусть и незначительное, осталось за мной, но это была еще не победа. Теперь мне придется изменить тактику.

АННА

К полудню, когда каждый сказал о себе больше, чем рассчитывал вначале, когда иллюзии рассеялись, встреча подошла к кризисной черте. Все стали избегать друг друга. А бикфордовым шнуром послужила Марга. Она заявилась на кухню, густо намазанная, и выжидала момента, чтобы самоутвердиться. Марга сказала, что отдохнула блестяще, но вид ее выдавал обратное. Все нахваливали импровизированный суп, и тут-то она нанесла свой удар. Атака была довольно неуклюжей, но все же возымела свое действие.

Короче, Марга довольно решительно вступила в игру, и не считаться с ней было уже невозможно. За столом она выиграла бой, компенсировав тем самым поражение в сарае. Но удовлетворится ли она этим?

Когда я мыла посуду, она вошла на кухню и взяла полотенце. Перемирие. Насколько его хватит? Ведь я была невольной свидетельницей ее слабости, и она этого, конечно, не забыла. Я готовилась к защите.

— А почему, — спросила она, — ты не рожаешь?

Итак, бой начался без подготовки и формального объявления войны. Ее удар достиг цели — она знала, куда бить. Неужели бы я стала рассказывать ей о воспаленных яичниках, годами служивших мне способом избежать близости с Гердом? Или о закупорке яйцеводов, из-за чего я не могла рожать? Да, Марга принадлежала к тем людям, которым нельзя доверяться. Они скрупулезно копаются в чужих тайнах, потому что боятся выдать собственные.

Ответный огонь! — решила я. Разве она менее уязвима, чем я? Но она упредила удар.

— У нас, — начала объяснять она, — причина чисто медицинского свойства: разный резус-фактор… Куда, поставить тарелки?

— На полку. А ты не думала об усыновлении?

— Я прекрасно понимаю, — продолжала она, — что ребенок был бы вам в тягость. У каждого свои амбиции — профессия обязывает. Ужас, как только я представлю, сколько у тебя хлопот с твоими крупными персональными выставками! Да и усадьба, должно быть, влетела вам в копеечку. Какие уж тут дети!.. Кастрюли тоже на полку?

— Нет.

Я ненавидела себя за чувство сострадания, которое испытала к Марге ночью. Она отблагодарила меня тем, что в бессильной злобе наносила мне, не глядя, удар за ударом.

Конечно, я пока только мечтала о персональной выставке… Так-то она расплатилась за мое гостеприимство! Да ее надо просто вышвырнуть из дома!

Я хотела сказать ей, что она зашла чересчур далеко. Но Марга неожиданно обняла меня. Я знаю, прошептала она, чего тебе все это стоит. Женщина всегда жертва…

Ее теплая грудь сулила примирение. Сбитая с толку, я попыталась освободиться от ее объятий. Она улыбнулась мне.

— Я рада, что нашла подругу, которая меня понимает.

У меня пропал дар речи. Вот когда я поняла, какой ошибкой было не пригласить Феликса. Он был единственным среди нас, который знал, как поступать в подобных ситуациях. Как сейчас слышу его рассудительный голос: ты хочешь одно, она — другое, можете мириться или ссориться, только не разыгрывайте чужие роли, оставайтесь самими собой!.. Да, Феликс был способен на это. Я же теперь вообще ничего не могла понять.

ДИТЕР

Жизнь бьет нас иногда довольно крепко, это пришлось так или иначе испытать каждому. Среди нас нет уже ни одного, кого миновали бы удары судьбы, как миновали они нас в детские годы. Я мог бы привести Герду тысячу примеров из собственной работы, но — убежден — он все равно не стал бы меня слушать. Он целиком погрузился в созерцание своей персоны и постигшей его несправедливости.

После того как появление Рени прервало наш утренний разговор, а Герд театрально взывал в сарае к нашим детским клятвам, он окончательно ушел в себя. У него постоянно находились неотложные дела, он просто избегал нас. В полдень он прошел через двор в сарай с ящиком для инструментов. Меня это почему-то задело.

— Тебе помочь?

Он прошел мимо меня молча, как будто мы были чужими. Терпеть такое отношение я отнюдь не собирался. Его приглашение я принял потому, что наше прежнее товарищество было мне дорого. И еще: мне снова захотелось увидеть место, где для каждого из нас так много начиналось в жизни. Он же собрал нас вовсе не как друзей, а как зрителей, чтобы они посочувствовали его обиде. Он хотел предстать униженным перед нами — преуспевшими в жизни, как ему казалось. Нам должно было стать стыдно за то, что произошло с ним.

А вот Марга смотрит на вещи иначе. Она и сегодня убеждена, что Герд хотел просто похвалиться своим новым приобретением, доказать, что не сломлен. Но я знаю его лучше. Он вознамерился спровоцировать нас, заставить усомниться в самих себе. Я понял это по его молчанию уже в первый вечер. И не принял вызова.