Советский век

Часть исследователей считают, что хотя теневая экономика сильно затрудняла создание современного здорового хозяйства, она все же была лучше, чем дикий, мафиозный капитализм, который опустился на Россию после распада советской системы. Во всяком случае, ее феномен составляет еще одну сторону тех направлений, которые возникли в ней, обуславливая, поддерживая и подрывая ее.

Одно из них сформировали те ресурсы, на которые население могло положиться в борьбе с капризами системы. Низкая интенсивность и низкая производительность, что составляло суть «общественного договора» между рабочими и государством, способствовали работе на стороне (частные наделы и т. д.). Эти ресурсы, официально не признанные, увеличились вместе с ростом теневой экономики, которая не только снабжала дополнительными продуктами питания, но и давала дополнительный доход через частичную занятость, которая стала доступна большему количеству людей. Эти ресурсы не включали преступные действия: они могли привести в тюрьму.

Социологи и жизненные стандарты (1972-1980 гг.). В то время как руководители государственной экономики искали способы, как исправить положение с трудонедостаточностью и упадком производительности труда, социологи и особенно эксперты в экономической социологии подтвердили значение теневой экономики и пришли к некоторым удивительным выводам. Несмотря на плохие новости, объявленные плановиками, и явные признаки упадка системы, уровень жизни во время застоя вырос. Реакция населения и привыкание к меняющимся экономическим условиям создали новые модели поведения и новые ценности, которые не могли быть включены в официальные статистические данные.

Данные, использованные социологами, были получены из двух источников: их собственное исследование 1972 г., проведенное в сибирском городе Рубцовске (Алтайская область), повторенные в 1980 и 1990 гг., и те, которые проводились среди сельского населения в Новосибирской области в 1975-1976 и 1986-1987 годах.

Показатели развития в Рубцовске близки к среднему российскому уровню 1970-х и 1980-х гг., в то время как показатели в Новосибирской области (одной из самых больших в Западной Сибири) близки к среднему межрегиональному по России. Таким образом, данные, собранные во время этих исследований, проведенных Академией наук СССР и ее Новосибирским отделением, могут рассматриваться как честно отразившие национальную ситуацию.

Из них мы узнали, что улучшилась жилищная ситуация; прилично возросло приобретение потребительских товаров длительного пользования; появилось больше мест отдыха и развлечений для городских жителей; многие семьи получили свой участок земли неподалеку от места проживания или в прилегающей сельской местности (хотя спрос сильно превышал предложение). У трети населения был доступ к колхозным огородам. За 20 лет исследований учтено многочисленное строительство гаражей, сараев и разных типов летних домиков. В целом по крайней мере зажиточная часть населения ощущала рост своих доходов, что подтверждало общую тенденцию к приличному минимальному уровню жизни. Явная разница, зафиксированная ключевыми показателями, такими как жилье, доход и личное транспортное средство, значительно сократилась.

Эти выводы дают нам возможность объяснить парадокс тоски среди населения посткоммунистической России по брежневским «былым хорошим дням». «Чудо» улучшения уровня жизни в контексте ухудшающейся экономики произошло из-за существования неиспользованной трудовой энергии, которая не была мобилизована государственной экономикой, и изобилием ресурсов (страна оставалась сказочно богатой). Однако, как подтверждают авторы исследования, за улучшение уровня жизни в 1970-х и 1980-х гг. пришлось дорого заплатить. В то время как экономисты и руководство искали способы, как улучшить результаты и производительность труда, сократить потери и более рационально использовать ресурсы, они систематически грабились.

Будничная жизнь в 1970-е и 1980-е гг. рано или поздно отразила бы упадок государственной экономики в форме увеличивавшегося объема неоплачиваемых работ на частных наделах и дома. Многие люди должны были искать вторую работу; другие говорили, что хотели бы найти. Похожий рост объема работ происходил и в деревне, где мужчины и женщины стали проводить больше времени на своих частных наделах или работая на дому - главный источник дополнительного дохода, который давал возможность поддерживать родственников в городе и менять сельскохозяйственные продукты на промышленные товары.