Совет Девяти

– Послушай это! – воскликнула она внезапно. – Заголовок: «Пять изменений, которые не могли не произойти с принцессой из-за заточения». «Нас годами уверяют, что Ее Высочество ничуть не отличается от обычных людей, ведь лучшие умы королевства заняты ее социализацией с самого рождения. Но возможно ли в самом деле, чтобы изоляция никак не сказалась на наследнице престола? Мы поговорили с основателем теории психоанализа, Трепетом Бланка. И вот пять изменений, которые, по мнению господина Бланка, не могли не произойти с психикой девушки». Дальше список.

Омарейл повернула статью так, чтобы Даррит мог прочесть сам.

«1. Непонимание человеческих взаимоотношений. Для выстраивания глубоких эмоциональных связей, необходим физический и зрительный контакт, который отсутствовал в жизни принцессы. Скорее всего, ей неведомы истинная любовь, сострадание, внутренняя боль. Я предполагаю некоторую душевную холодность.

2. Отсутствие стандартных реакций. Например, слезы – не та реакция, которая должна быть типичной для Ее Высочества, а значит, она будет непонятна ей и в проявлении у других.

3. Незнание таких понятий, как бедность, голод, нужда, старость, беспомощность. Для принцессы эти слова – пустой звук.

4. Неудовлетворенность базовых потребностей. Потребности в безопасности, любви, ощущении причастности к какой-либо группе людей.

5. Склонность к суициду. Если жестокость и бессердечие по отношению к другим не будет реализована в силу воспитания или врожденных качеств, скорее всего, принцесса попытается причинить вред себе. Не думаю, что ей суждено дожить до старости».

Дочитав, Даррит с опаской взглянул на Омарейл.

– Вы же не собираетесь воспринимать это всерьез? – уточнил он.

И тогда она взорвалась. То, что кипело в душе, вылилось в отчаянном шипении:

– Как он смеет делать такие выводы и публиковать их в газете?! Он даже никогда не разговаривал со мной, но считает, что может выносить на публику такие вот суждения! Это все ложь, он ошибается по каждому пункту!

Как же она негодовала, как была возмущена! Ее сердце билось быстрее обычного, она чувствовала жар во всем теле.

– Да я нормальнее многих из тех, кого встречаю, пока мы с тобой путешествуем по Ордору! Все они – лживые… подлые… безразличные. Я умею сопереживать! И я умею любить! И знаю, что меня любят.

– Ш-ш, – Даррит успокаивающе похлопал ее по руке, но это не помогло.

– Я знаю, что такое бедность, я знала всегда. Он рисует меня либо жестокой, либо жалкой, но это не так…

Видя состояние Омарейл, Даррит вздохнул и пересел к ней. Бережно прижав принцессу к себе, он сказал:

– Я знаю.

– Сам он не доживет до старости! – пробормотала она в его сюртук.

– Именно такие высказывания доказывают вашу доброту и сострадательность, – хмыкнул Норт.

Омарейл не смогла сдержать улыбку. Чуть успокоившись, она отстранилась и взглянула на Даррита:

– Как они могут писать такое? Почему им позволяют?

– Что ж, во-первых, законы в нашем королевстве предполагают, что каждый имеет право высказывать свое мнение…

– Это глупо, – покачала головой Омарейл, – когда вокруг столько идиотов, нельзя позволять каждому вываливать на окружающих мусор из своей головы.

– Хорошо, что вас сейчас слышу только я. Мира, свобода слова – право каждого человека.

– Но это не значит, что каждый может нести все, что в голову взбредет! Нужно отвечать за то, что говоришь.

Даррит кивнул:

– Это верно. Свобода слова – не только возможность, но и ответственность. Увы, не все это понимают. Но любое, даже самое благородное начинание, доведенное до максимума, становится абсурдным. И человечество постоянно раскачивается на качелях то в одну сторону, то в другую, кидаясь из одной безумной крайности в другую. Мудрый и справедливый правитель – тот, кто умеет балансировать, сохранять равновесие. Вашему отцу это зачастую удается.

Омарейл почувствовала, что ярость уходит.

– Мира, не беспокойтесь, это – желтая пресса, – рассудительно произнес Даррит. – Никто не принимает эти статейки всерьез. Все знают, что большинство из них куплены.

Она покачала головой:

– Я знаю, что ты просто пытаешься меня успокоить. Куча людей читает это и верит каждому слову. Даже я теперь сомневаюсь в себе, пытаюсь понять, а действительно ли я способна к состраданию? Уж что говорить о простых людях.

С минуту оба молчали.

– Считаешь, Сова заказала эту статью? – нарушил тишину вопрос Омарейл.

Даррит поднял на нее задумчивый взгляд:

– Все возможно. Но давайте не будем наделять ее слишком уж устрашающими чертами.

– Очевидно, что на госпожу Дольвейн давили, и она была вынуждена опровергнуть собственное предсказание, – раздался вдруг громкий голос за их спиной. – Но вы видели ее глаза, когда она выступала? Я там был. И чувствовалось, что она поступает вопреки своим убеждениям.

– Но что еще ей оставалось? – поддержал его кто-то еще. – Принцесса сбежала, но если об этом станет известно, браку ее сына и принцессы Севастьяны придет конец.

– С чего вы взяли, что она сбежала? – вопрос задала, судя по голосу, молодая женщина.

Даррит и Омарейл невольно прислушались к разговору компании, что села за соседний столик.