Совет Девяти

– Я думал об этом, – продолжил Норт, созерцая проплывающий мимо замок, освещенный дневным солнцем, – ваша изоляция не могла пройти бесследно. На первый взгляд вы кажетесь совершенно нормальным человеком, но при более близком знакомстве становятся очевидны некоторые отклонения.

Омарейл сложила руки на груди.

– Это какие же?

– Я уже говорил об очень сдержанной мимике, – начал перечислять он. – Ваши глаза немного компенсируют это, выдавая эмоции, но лицо во время разговора часто остается неподвижно. Никак не возьму в толк, как вы научились закатывать глаза.

– Мне кажется, Севастьяна научила меня, – неожиданно отозвалась принцесса. – Я и не помнила об этом, пока ты сейчас не поднял тему. Она жаловалась мне, что ее ругали за закатывание глаз, и я попыталась сделать это. Я вспоминаю, как много мы тогда смеялись. А потом, кажется, я просто переняла привычку. Меня тоже начали ругать за нее, и, вероятно, это только упрочило мое желание так делать.

Даррит повел рукой – жест, очевидно, означающий «что и требовалось доказать».

– Во-вторых, вы практически не жестикулируете, и, когда ваша речь эмоциональна, это выглядит необычно.

– Ну да, куда нормальней выглядит это твое бряканье карандашом по столу, – Омарейл начала ритмично стучать пальцами по борту лодки. – Кто был похож на настоящего психа, так это ты на уроках.

Он чуть усмехнулся.

– Кстати, в последнее время я за тобой этого не замечала, – отметила она. – Кажется, отсутствие преподавательской деятельности в жизни положительно влияет на твое состояние.

– Я намерен вернуться в школу, – упрямо заявил Даррит, будто Омарейл только и делала, что пыталась отговорить его от этого. – В-третьих, – продолжил Норт, – некоторые ваши решения и действия поражают хладнокровностью. Вы эмоциональны и контролируете себя с трудом, но иногда кажется, что просто ничего не испытываете. Иначе это обязательно было бы видно.

Омарейл подозревала, что он опять говорил о Белории. Что ж, иногда она действительно будто прятала свои чувства в коробку. Нужно было просто не открывать крышку.

– Ты тоже вечно как будто всем недовольный. Но это же, наверное, не так. Хотя бы иногда тебя должно все устраивать. Может, у тебя просто лицо такое? А в душе ты ликуешь?

– Нет, я действительно обычно всем недоволен. – Она снова не поняла, было ли это шуткой.

Они чуть помолчали.

– И вот оказывается, что вы не плачете, – заключил Даррит.

– А ты когда плакал в последний раз? – возмутилась Омарейл.

– Я – другое дело.

Она скептически скривила губы.

– Я не принимаю ничего из того, что ты сказал, – заявила принцесса. – Может быть, я не размахиваю руками, когда разговариваю, и не кривлю постоянно лицо, и, да, может быть, это связано с проклятьем. Но это не говорит о моей ненормальности. Держать свои чувства при себе, как я заметила, имеют привычку многие. И слезы льет далеко не каждый. Думаешь, когда в последний раз плакала Буря, например?

– О, я уверен, что и она немного не в себе, – прошептал Даррит, и ворчливое настроение Омарейл как рукой сняло.

Она захихикала. Буря, стоя у штурвала, не слышала их разговора из-за ветра и шума мотора, смешанного с плеском воды. Принцесса же внимательно посмотрела на спину женщины. Та действительно вернулась к ним какой-то другой. После недели отсутствия она накануне вечером присоединилась ко всей компании, и Омарейл долго не могла понять, что было не так. Только на следующий день, во время путешествия из Фортосдора, принцесса осознала, что в Буре пропала ее прежняя воинственность. Будто лодку вела не пиратка, а обычная дама, решившая совершить морскую прогулку.

Во время обеда Омарейл тихо спросила у Пилигрима, что случилось с Бурей, но тот очень спокойно ответил, что не имел понятия. Тогда принцесса подозрительно сощурила глаза.

– Вы помирились? – спросила она.

Пилигрим дернул плечом.

– Займитесь своими делами, – буркнул он, а затем попытался смягчить ответ невнятным: – Ваше Высочество.

Омарейл не стала лезть с расспросами. Буря и Пилигрим почти не разговаривали и даже будто бы нарочно избегали друг друга. Их поведение можно было счесть за прекращение боевых действий, но не за перемирие.

Когда они уже подплывали к пристани в Лунных бликах, принцесса вдруг обеспокоенно произнесла:

– Норт, а где мы остановимся?

Он перевел на нее задумчивый взгляд.

– Сова может знать, что меня сопровождаешь именно ты. Мы так и не смогли выяснить, известно ли ей о твоей помощи, но папа-то точно знает, а значит, может, и она. Что, если люди Совы поджидают нас в твоем доме?

– Разумеется, это очень вероятно, – кивнул Даррит. – Поэтому я планировал провести дни до Совета в другом месте. Пилигрим любезно предложил нам пожить у него на секретной квартире.