Совет Девяти

– Вы не можете не придерживаться никакой стороны. История королевства сейчас зависит от того, как будут разворачиваться события, кто окажется сильнее.

– Господин Даррит, у человека неразумного свободомыслие означает говорить на каждом углу то, что он думает. У разумного – думать о том, что он говорит. Вы пришли либо что-то попросить, либо в чем-то меня убедить. Я не стану облегчать вам задачу.

Этот человек не отвечал прямо ни на один вопрос, а теперь открыто заявлял, что не станет этого делать.

Норт сжал губы, кивнул, а затем спросил:

– Вы согласны с тем, что народ не должен управлять королевством?

– Что есть народ? Я управляю людьми или они управляют королевством через меня? Я – его голос.

– Уверен, вы сталкивались с неразумностью толпы.

– Еще бы, – внезапно Боргейн ухмыльнулся и будто по секрету поделился с гостями: – Когда мы начали внедрять электричество, мне пришла петиция от дам, которые заявляли, что на вечерних балах при свете электрических ламп их наряды и яркий макияж выглядят ужасно. Они считали, что необходимо вернуть газовые лампы или, на худой конец, свечи. Следом за ними ко мне обратилась гильдия торговцев. По их словам, в свете электрических фонарей мясо и рыба стали выглядеть крайне неэстетично и люди перестали покупать товар вечерами. Электричество – одно из величайших достижений человечества, но мы боимся за платья и рыбу…

– Вы согласитесь, что то, что происходит сейчас – от выступлений Ленара до реакции людей на это, – демонстрирует полное отсутствие логики? Они боятся гражданской войны, сами же ее развязывая.

Боргейн задумчиво произнес:

– Возможно, такова и была цель.

Даррит кивнул:

– А вы заинтересованы в беспорядках и убийствах?

Патер усмехнулся:

– Вы сейчас пытаетесь манипулировать мной, задавая вопрос, ответ на который у любого здравомыслящего человека один, при этом он вынуждает меня согласиться и с вами. Что на самом деле вовсе не одно и то же.

– И все же. Гражданская война входит в ваши планы?

Наконец Боргейн, потерев подбородок, ответил прямо:

– Отнюдь. Война выгодна лишь тем, кто способен на ней заработать. Я более силен словом и мыслью, чем оружием и яростью.

Поза Даррита стала чуть более расслабленной.

– Известно ли вам, какая повестка будет стоять на Совете через две недели?

– Полагаю, это известно вам?

– Вы не первый Патер, с которым мы встречаемся. Наша цель – понять настроения и привести всю эту ситуацию к логичному, мирному, – Норт подчеркнул это слово, – исходу. Мы никого не принуждаем идти против собственных помыслов и убеждений, но до сих пор все члены Совета Девяти выражали недвусмысленное желание поддержать Совалию Дольвейн и завершить действие предсказания. Отменить все указы Короля, связанные с заключением принцессы Омарейл в башне, и сделать ее свободной и полноправной наследницей престола.

– В самом деле? – Боргейн чуть удивленно поднял брови. – Совет редко демонстрирует такое единодушие.

Даррит взглянул ему в глаза:

– Очевидно, что сейчас разумное решение только одно.

– Как, скажите на милость, решение Совета «выпустить» принцессу Омарейл поможет избежать войны?

– Само по себе не поможет. Но официальное решение развяжет руки Его Величеству. Сейчас любое его действие будет расценено как попытка отца поступить в интересах дочери. Решение Совета Девяти неоспоримо и позволяет Королю опираться на него. Мне неизвестны дальнейшие планы Его Величества, но я могу предположить, что аккуратная пропаганда нужной точки зрения, разоблачение Ленара, нелицеприятные статьи о Свидетелях приведут к урегулированию ситуации. Полагаю, выжимающее слезу интервью с принцессой и, наконец, возможность взглянуть на наследницу, чье лицо было тайной двадцать три года, тоже могут сделать свое дело. Сыграть на любопытстве и жажде сенсации для «Освещения» не составит большого труда.

Пару мгновений Боргейн рассматривал Даррита. Затем он спросил:

– Я думаю пришло время объяснить, кто вы такой и почему этим занимаетесь?

– Мы представляем интересы дворца, – расплывчато ответил Норт.

И тогда Патер посмотрел на Омарейл. Вспомнив, что некоторые приближенные к Королю люди замечали схожесть ее глаз с глазами Его Величества, принцесса отвела взгляд в сторону.

Боргейн задумчиво хмыкнул:

– Почему интересы дворца представляет не господин Советник? Обычно с подобными разговорами меня посещает именно он. И, будем откровенны, к нему доверия у меня гораздо больше, чем к вам двоим.

– На то есть свои причины, – отозвался Даррит. – Ваши сомнения понятны. Но когда вопрос о предсказании будет поднят на Совете, какое другое решение здесь может быть?

– Оставить Ее Высочество в башне, – ответил Патер.

Впрочем, его голос не звучал твердо или решительно. Скорее он хотел просто посмотреть, что по этому поводу думает собеседник.

– Вы встречались с принцессой регулярно. Скажите, это та Королева, которую вы хотели бы видеть на троне?

– У Ее Высочества прекрасное образование…