Соседи

Ответный ход Никиты, сделанный после долгих колебаний, показал, что он окончательно смирился с потерей пешки. Ну, а уж теперь! И все же, поразмыслив, Степан Ильич покуда пешку брать не стал — всегда успеем! — а напал на нее еще ладьей. Теперь его превосходство в центре стало полным. Дальше он намеревался брать пешку не слоном, а ладьей, отдавая ее за коня. Потеря качества возмещалась тем, что его слон вступал в борьбу с необыкновенной силой. Да, именно — он возьмет пешку не слоном, а ладьей. В данной ситуации этот опасный дальнобойный слон куда ценней ладьи. От сознания того, что партия развивается по его плану, Степан Ильич испытал прилив великодушия. Никита, видимо, не догадывается о его замысле пожертвовать качество. Как бы маскируя свое торжество, он задал удрученно размышлявшему Никите вопрос, что поделывают его домашние. Спросил обо всех трех, но в первую очередь имел в виду, конечно, Наталью Сергеевну.

— Что делают? — переспросил Никита, сильно и нетерпеливо щурясь. Он уже раз или два протягивал руку, чтобы сделать ответный ход, но что-то удерживало его, чего-то он еще не додумал. — Да что же им делать? Живут… С баплей мы замучились, профессо́ре одолевает. Звонит с самого утра. Я уже ее предупредил: «Смотри, говорю, бапля, все мужчины подлецы!» Она же у нас, знаете, как комсомолочка. Охмурить ее — раз плюнуть. Наделает глупостей, а потом расхлебывай… Ну-с! — вдруг проговорил он и воткнул палец в переносицу. — Вы знаете, я вам объявляю мат в шесть ходов!

Взгляд Никиты был ясен и тверд. Он нисколько не шутил. Степан Ильич опешил и сразу же забыл, что болтал о своей теще Никита. Позвольте, какой мат? Это при связанных-то защитой пешки фигурах?

— Да при чем здесь пешка? — поморщился Никита. Лицо его выглядело утомленным. — Берите ее на здоровье. Вы что, хотели пожертвовать мне качество? Не стану я брать вашего качества. Наоборот, я сам жертвую вам коня. Сюда вот, видите? Хлоп! Вы обязаны его брать, иначе теряете ферзя. Так? Ну, а после этого — азбука.

Степан Ильич сидел подавленный. Надо же! Чего-чего, а жертвы коня он не предполагал. Все вроде бы говорило о том, что Никита изо всех сил цепляется за пешку, а он… Нет, парнишка не так прост. Ишь, прикинулся! «Да так, двигаю фигурами…» Неотразимая комбинация в шесть ходов вдруг увиделась Степаном Ильичом как на ладони. Спасения не было. «Играю, как сапог!» — выругал себя Степан Ильич. Он знал за собой этот изъян: увлекаться собственными планами. И ведь ничего мудреного, а проглядел. Его брала досада, что он не может избавиться от какого-то необъяснимого превосходства этого парня. Почему, черт возьми, он чувствует себя в его присутствии точно связанный? «Он обескураживает меня своей прямотой, своим цинизмом. Вот поколение, в самом деле!»

— Еще одну? — с оттенком просьбы предложил Степан Ильич.

Медля с ответом, Никита почесал нос.

— Знаете что? Я думаю, вы не обидитесь, если я скажу, что зашел к вам не просто так. И совсем не бапля меня попросила, нет. Она даже не знает, что я к вам пошел.

Неожиданное признание Никиты заставило Степана Ильича сосредоточиться и сесть прямее.

— Гм… Я слушаю, — казенным тоном произнес он.

— Да дело-то у меня… — Никита махнул рукой, как бы сам стесняясь того, что приходится беспокоить человека такой пустяковой просьбой. — В общем, вы должны знать полковника Свидерского. Он сейчас в отставке, но работал вместе с вами в училище. Ведь так?

Все более недоумевая, Степан Ильич кивнул: да, Свидерский вышел на пенсию раньше его двумя годами.

— В настоящее, как говорится, время, — продолжал Никита, — полковник командует одним дачным кооперативом. Понимаете? Председатель. Как он — очень неприступный дядька? Или ничего?

Строгий, с прямой спиной, Степан Ильич понял, что сейчас его будут просить о том, чего он никогда не делал даже в самых трудных обстоятельствах: использовать в корыстных целях свои знакомства. Оттого он быстро отвел взгляд и теперь смотрел не в искательные глаза Никиты, а чуть выше его бровей. Но, уловив его сопротивление, Никита не подал вида и продолжал как ни в чем не бывало.

— Бапля уже сказала вам, что меня призывают под знамена, в лагерь, но я напрягся и раздобыл справку. Дело законное, не прискребешься. Так что вы думаете? У нас на кафедре такой бурбон, такая чурка! Слышать ничего не хочет! «Какая еще справка? Кругом марш — и в понедельник явиться в десять ноль-ноль!»

«Молодец!» — мысленно похвалил Степан Ильич и стал рассматривать свои руки.

Никита продолжал:

— Какая ему разница, дураку? Я же ему принес справку, документ! С печатями и все такое… Так нет! В общем, сокрушить его можно одним: пусть Свидерский примет его в свой кооператив.

Высказавшись, Никита устремил на подполковника такой взгляд, словно отдавал всего себя в его руки.

— М-м… а почему вы думаете, что это повлияет? — спросил Степан Ильич, мучаясь оттого, что затягивает этот навязанный ему разговор.

— Повлияет! — заверил Никита, будто объявляя мат в несколько ходов. — Его давно тянет на травку, на природу. Я узнал.

Губы Степана Ильича сжались в узкую полоску.