Соседи

— Я люблю дочь. В ней, как вы понимаете, вся моя жизнь. А зять… Сердце ж пополам не разделишь! Достаточно того, что его любит Машенька. Как я могу ее судить? Она еще девчонка, это ее первая любовь. Сами понимаете…

Ответ вышел уклончивым.

— Но как он… — Степан Ильич поискал подходящее слово, — как с вами… ну, не слишком вежливо!

— А может быть, таким и должен быть мужчина? — спросила она, поднимая улыбающееся лицо, — А то сейчас пошли какие-то… с локонами до плеч, с гитарами. Не поймешь: парень ли, девчонка ли? А Никита у нас… Вы знаете, Илья Васильевич, сосед, сказал мне, что ему с ним интересно разговаривать. Он что-то там пишет, много читает, музыкой интересуется… В шахматы играет! Вот бы вам с ним сыграть!

Последнее удивило Степана Ильича.

— Что ж вы мне раньше не сказали? А у вас и доска имеется?

— Это… такая? — Наталья Сергеевна изобразила в воздухе квадрат. — Нет, нету. Я не видела.

Ничего не сказав, Степан Ильич отметил про себя, что она, конечно, всеми силами старается выставить зятя в самом лучшем свете. На его взгляд, Никита никак не походил на шахматиста. Ну, может быть, чуточку играет — так, знает, как переставлять фигуры…

— Ой, вот ушли они, — призналась Наталья Сергеевна, — а я себе уже места не нахожу. Как они там? Что у них? Не ссорятся ли?

Степан Ильич сказал:

— Ругаются они как будто легко. Поругались — помирились.

— Ой, что вы! Хорошо еще, что я все время рядом. Утром сегодня… Надо же, завелись вдруг: сколько раз Брижжит Бардо была замужем? Машенька говорит, что два. Никита кричит — три. И ни один не уступает… Теперь вы понимаете, почему я так рвалась домой? Без меня они в два счета наделают глупостей и потом будут всю жизнь жалеть.

Она пригладила Алеше волосы и подошла к столу.

— Что ж, будем дообедывать втроем.

— Да я, собственно… — промямлил Степан Ильич, оглядывая стол.

— Садитесь, садитесь, — потребовала она. — Вот еще!

Перебил их неожиданный стук в дверь и грубый голос:

— Мадам, мне нужна ванна.

Наталья Сергеевна отозвалась:

— Я сейчас.

Отвратительно шаркая калошами, Покатилов отошел, шаги его затихли где-то в конце коридора. «Странно, — заметил Степан Ильич, — почему не было слышно, когда он подходил к двери?»

Вместо обеда Наталье Сергеевне пришлось заняться делами. Ребенка она оставила на попечение Степана Ильича.

— Алеша у нас любит мужское общество. Ведь любишь, карапуз? Любишь?

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — сказал Степан Ильич. — Мы с ним найдем общий язык.

И точно, маленькое доверчивое существо, забавно топоча ножками, тут же стаскало к ногам гостя все свои игрушки. Степану Ильичу доставляло невыразимое удовольствие брать на руки тяжеленькое теплое тельце, вдыхать парной младенческий запах, слушать лепет. Соскальзывая с его колен, ребенок ловко шлепался на четвереньки.

— Ну, полный контакт? — улыбнулась Наталья Сергеевна, управившись с делами.

— Да, полное взаимопонимание. И знаете: есть предложение погулять.

— А обед?

— Отставить!

— Что ж, тогда будем наряжаться.

На краю стола были быстро поглажены рубашечка, штанишки. Началось переодевание.

— Коляску берем? — спросил Степан Ильич.

— Что вы! Мы уже не маленькие. Это у нас так, для отдыха. Дача!

— Не маленькие, — совершенно серьезно подтвердил малыш и поправил на плечах лямочки от штанишек.

— У-у, сокровище мое! Что бы я без тебя делала?

У самой Натальи Сергеевны одевание заняло какие-то минуты. Подкалывая волосы, она вошла в туфлях на каблуках и в простеньком черном платье с белым отложным воротничком — помолодевшая, подобранная, упругой походкой. Откуда что взялось! Степан Ильич, опуская ребенка на пол, взглянул на нее и замер: такой она не была даже на теплоходе. «Платье было другое», — определил он.

— Красивое у вас платье, — похвалил он, снова занимаясь с малышом.

— Сзади пионерка, спереди пенсионерка! — польщенно засмеялась она, вглядываясь перед зеркалом в свое лицо.

— Шутки вашего зятя? — спросил Степан Ильич.

— Я не обижаюсь. — Наталья Сергеевна поворачивалась, внося последние поправки. — А с платьем меня Машенька консультирует. Молодые нынче в этом столько понимают — нам и не снилось. Мы-то, вспомните…

С потаенным вздохом они взглянули друг на друга и невольно рассмеялись.

— О господи! — проговорила Наталья Сергеевна. — Ну, идемте?

Из подъезда они вышли, ведя ребенка между собой, и попали под зоркий перекрестный обстрел сидевших на скамейках бабушек. Наталья Сергеевна застеснялась, подполковник прошел с высоко поднятой головой. Почему-то вспомнилось, как мальчишками они, завидев парочку, принимались свистеть в пальцы и кричать: «Тили-тили тесто, жених и невеста!..»

— У вас очень милая дочь, — похвалил он. — Я именно такой ее и представлял. И она действительно похожа на вас.

— Не знаю, — тихо отозвалась она. — Может быть… Говорят, что да.

Угнетенная какой-то внезапной мыслью, Наталья Сергеевна помолчала.

— Я уже говорила вам: она несчастная девчонка. Невезучая… Я с ней хватила горя.

Подполковник остановился.

— Можно узнать подробности?