Сорванцы

— Это то, что нам нужно. Вот кемпинг острова Пап.

Он хотел было открыть дверцу машины и выйти, как вдруг по радио прозвучал тихий голос:

— Дёме, Дёмике! Это я, Кертесне, из центральной диспетчерской.

— Алло, диспетчерская? Я здесь. Заказов никаких пока не беру.

— Это сообщение примешь!

— Что-что?

— Твоя жена звонила: она в роддоме! Так что, Дёмике, не волнуйся и потихонечку двигай к дому. Скоро ты станешь папой!

Дёме так громко вскрикнул, что Кроха тут же проснулся.

— Ура, ребята, я скоро стану папой!

— Да здравствует дядя Дёме!

— Ура!

Таксист совсем растерялся, но ребята успокоили его: пусть едет скорее к жене, а уж они теперь управятся сами.

— А как вы доберетесь домой?

— Автобусом.

— Хорошо, а малыш?

— Мы не успокоимся до тех пор, пока не передадим его родителям.

Добрый дядя Дёме! На его сияющей круглой физиономии заиграла радостная улыбка. Он снова опустился на сиденье:

— Ой, только бы мне не гнать так быстро!

Теперь он должен быть предельно осторожен. Он так медленно тронулся с места, словно за рулем сидел начинающий автолюбитель. Нельзя рисковать, нельзя мчаться сломя голову — глядишь, в Будапеште его ждет встреча с крохотным Дёмике. Его предстоит вырастить, воспитать!

Ребята долго смотрели вслед машине и, когда она выехала на шоссе, хором воскликнули:

— Он ведет машину как бог!

— Как бог Дёме!

— Дёме — король таксистов!

Но хватит прохлаждаться! Они повернулись к кемпингу, и тут малыш заметно повеселел.

— Да, да, мы уже здесь, — кивнули ему ребята.

Шлагбаум у широких ворот преграждал путь автомобилистам, а пешеходы могли спокойно войти на территорию кемпинга. Сорванцы торжественно и с некоторым волнением шагнули в ворота. Перед ними в окружении развесистых деревьев зеленела огромная лужайка с пестрящими на ней шатрами, палатками, с вагончиками — кемпинг острова Пап был заполнен до отказа.

— Давайте отыщем регистратуру, — принял решение Берци.

Терчи и Карчи впервые услышали это слово, а Берци хорошо знал от своих много путешествующих родителей, что каждая гостиница, каждый кемпинг имеет свою администрацию или бюро, где принимают вновь прибывших гостей, это и есть регистратура.

И ребята стали искать ее, уверенно катя перед собой коляску с Крохой.

— Эй, малыш! Какая замечательная у тебя шапочка! — подбежал мальчик. — Привет!

— Привет! Ты его знаешь?

— Еще бы!

В дверях регистратуры показался седой мужчина. Сорванцы вежливо поздоровались с ним.

— Мы привезли малыша. Родители его следуют за нами, — с легкостью соврал Карчи. — Вы ведь знаете его?

Мужчина улыбнулся и тотчас повернулся к конторке, подле которой — сорванцы только сейчас это заметили — стоял милиционер.

— Нет, нет. Никто не разыскивает здесь ребенка. В кемпинге острова Пап никогда не терялся ни один ребенок. — Потом он снова повернулся к ребятам. — Знаю ли я его? Да кто не знает этого маленького сорванца?! Ну, здравствуй, разбойник! Где же ты оставил своих папу и маму? Ну, хорошо, ребята, везите малыша прямехонько к двадцать второй палатке. А знаете, что выкинул вчера этот карапуз? Утром поймал кошечку и отшлепал ее! Весь лагерь удивлялся ему. Ну, идите, идите! Мальчик проводит вас до палатки.

Ребята пустились на поиски нужной палатки, с интересом рассматривая жилые вагончики и палатки.

Приближался вечер. На стоянке стоял микроавтобус, с которым они повстречались на Крепостной горе. А его пассажиры? Кто открывал консервы, кто разводил огонь под грилем. В специально отведенных местах женщины стирали, а неподалеку, в душевых, с визгом плескались дети. Многие были заняты приготовлением ужина. Где-то играла музыка, слышались мягкие звуки гитары. Знаете, невольно все же приходишь к мысли, что чем тише музыка, тем больше она привлекает внимание.

Кемпинг острова Пап! Незабываемое место! Густые, ветвистые деревья, буйная зелень, все вокруг дышит спокойствием. Где-то вдали слышится венгерская народная песня: «Привяжу коня к печальной иве…»

Терчи, Карчи, Берци и Кроха глубоко вдыхали в себя душистый, свежий воздух. Но вот они остановились перед двадцать второй палаткой. Она была пуста.

— Вот эта палатка, но хозяев пока нет. — И мальчик убежал.

— Да, это она, — повторили ребята печально.

Внезапно все события дня показались им такими далекими. Их вдруг охватила печаль, будто настала пора расставания не с чужим ребенком, а с собственным братиком. Ребята вынули из коляски малыша.

Он потянулся, глазки оживились — в них не осталось и следа недавней сонливости. Кроха ухватился за коляску и покатил ее. Как ловко у него это получается!

— Мы ошиблись на полгода, — буркнул Берци.

— Если не больше.

— Я говорил, что ему давно пора в школу.

— Но не оставим же мы его здесь!

Друзья наклонились к ребенку и поцеловали его. Малыш точно почувствовал момент расставания — охотно отвечал на поцелуи и даже пытался обхватить ручонками то Терчи, то Карчи, то Берци.

— Кроха, будешь вспоминать о нас?

— Гггее-ггее-муцц…

— Слышите? Он произнес что-то похожее на «гезенгуз»[36]!

Малыш смеялся и хлопал в ладошки.

— Берци, надо бы оставить какое-то сообщение о том, что мы здесь были.

— Здесь мог быть кто угодно. Но мы…