Сороковник. Книга 3

…Вань, не молчи. Рорик уж не знает, с какой стороны к тебе подъехать, разговорить, ты его пугаешь. Давай сейчас всё по-быстрому выясним — и успокоим младенца. А то он уже твою охрану выглядывает, боится, что ты сейчас в обморок хлопнешься, он же тебя не удержит, муравей этакий… А что выяснять-то, огрызаюсь неожиданно резко. Что бы дальше ни случилось — я обречена теперь на вечные сомнения: кого он полюбил? Меня — или Любаву во мне, эту свою… лапушку? Может, он как раз её во мне и видел? А я — не такая. Я… Мне работать приходилось с утра до ночи, хозяйство и дочек на себе тащить, родных и друзей хоронить… да и много чего. Не княжна я, понимаешь? Не княжна. А самое главное… У-у-у! Мне хочется завыть, стоит лишь припомнить ту нашу, с Васютой, первую ночь. Самое главное, понимаешь? — ведь я его, получается, сама к себе затащила, разве ж он мог мне отказать? Я прижмуриваюсь, до того свет фонаря кажется резким. Во многая знания — многая печали, и умножающий знания — умножает скорбь. Такто вот…

ГЛАВА 16

Потолки в доме суженого высоки, и если чересчур долго смотреть в перекрестье балок, тёмных от времени, кажется, что вот-вот так и затянет туда, в верхотуру, в бездонные колодцы. Светлые участки побелённого потолка мерцают в полумраке опалесцирующими оконцами, гипнотизируют, и стоит чуть отвести взор — на их фоне пропечатывается негатив балочной решётки. У меня бессонница. Часы недавно пробили дважды, а я до сих пор ворочаюсь и не могу заснуть. Ночь пропала.

Чего только я не передумала! И успокаивала себя, и приводила доводы, вроде бы, разумные… Да, осталась у Васюты на родине жена. И что? Было бы наивно полагать, что он, как рыцарь, связанный обетом, до встречи со мной на женщин не смотрел, всё ждал единственную Обережницу. Смешно. Не Любава, так другая осталась бы у него обязательно. Если прикинуть возраст Васюты о ту пору, когда Игрок украл у русичей целый кусище мира и перенёс сюда… Ян родился здесь, ему лет пятнадцать, да матушка ходила им тяжёлая, уже здесь, допустим, с полгода. На вид Вася постарше меня… вот только борода всегда возраст прибавляет. Получается, что на время переноса было ему этак около двадцати семи-тридцати. И чему я удивляюсь? В таком возрасте давно пора женатому быть. Да полно, одно ли это у него дитятко, которого Любаша дожидалась, или уж второе? Ведь наверняка мне открылось лишь одно: Васюта запомнил её беременной, а который это был раз — бог весть. Я же не могла за короткий срок видения всю подноготную бывшего возлюбленного узнать, это ж не Вики…

И становится, наконец, понятно, отчего в этом мире Муромец куковал бобылём, хозяйки не заводил, обходясь пришлыми работницами, хотя, если подумать, только свисни — любая на его надёжной шее повисла бы. А он — не хотел любую. Не ко двору была.

Знала ли про то ведунья, когда за белу рученьку меня прямо к нему привела? Кто ж теперь скажет. Если только попытаться, как Мага когда-то, вызвать Галу, поговорить… Но тревожить покой умершей? Не по мне это. Оставим некромантам общаться с мертвецами, а я, хоть теперь и невольная родня тёмному племени, но призвания к их занятиям не чувствую.

И думалось: может, зря я себя накрутила, не только на внешнее сходство Вася запал? По Галиным рассказам, он многих новичков опекал, я не была исключением. Ведь ни при первом знакомстве, ни после ничем он не дал понять, что я кого-то напоминаю, обращался ровно, по-дружески. Когда всё изменилось? Да после того, как он шею мне свернул, чего уж там стыдливо умалчивать. Виноватым себя чувствовал, вот и потянулся ко мне, чтобы как-то загладить… Только сперва на глаза не мог показаться от стыда, и както получилось, что именно я первая подошла мириться.

И ещё думалось: насколько схожи обстоятельства моих любовей! И с одним, и с другим была я знакома не больше недели. Каждый раз маячил перед нами призрак скорой разлуки, и страшно было опоздать с самыми главными словами. Может, из-за этого, боясь не успеть схватить кусочек женского счастья, я практически спровоцировала Васюту? Платье это дурацкое, застёжки потайные, которые, оказывается, были, а поди, докажи, что я о них не знала. А что я ему сказала, когда он вроде бы готов был уйти? «Заходи! Сейчас разберёмся, кто кому должен!»

И хоть давно уже не девочка — жарко становится от смущения и неловкости. Да ведь не только Васюту я к себе затащила, положа руку на сердце. В ту самую лазаревскую ночь, что недавно мне открылась, суженый ведь считал мои мысли, совершенно недвусмысленные. «Подари мне себя, Мага!» — подумала я. Он и… подарил. Какой нормальный мужик откажет, да ещё когда женщина нравится, а обстановка располагает?

Это что же получается: обоих своих мужчин я… соблазнила?

«Да что ты всё комплексуешь, Ваня!» — с досадой шепчет рядом женский голос. «Не соблазнила, а выбрала. Чуешь разницу?»