Сорок пять

Бросив беглый взгляд на приготовления к отъезду, Шико вполголоса сказал себе, что охота короля Генриха Наваррского отнюдь не отличается той пышностью, какою славились охоты короля Генриха Французского.

Вся свита его величества состояла из каких-нибудь двенадцати-пятнадцати придворных, среди которых Шико увидел виконта де Тюренна, предмет супружеских препирательств.

К тому же, так как все эти господа были богаты только по видимости, так как им не хватало средств не только на бесполезные, но подчас и на необходимые расходы, почти все они явились не в охотничьих костюмах того времени, а в шлемах и латах, что побудило Шико спросить, не обзавелись ли гасконские волки в своих лесах мушкетами и артиллерией.

Генрих услыхал этот вопрос, хотя и не обращенный прямо к нему; подойдя к Шико, он коснулся его плеча и сказал:

– Нет, сынок, гасконские волки не обзавелись ни артиллерией, ни мушкетами; но это опасные звери, у них острые зубы и когти, и они завлекают охотников в такие дебри, где легко разодрать одежду о колючки; но можно разодрать шелковый или бархатный камзол и даже суконную или кожаную безрукавку, латы же всегда останутся целехоньки.

– Это, конечно, объяснение, – проворчал Шико, – но не очень убедительное.

– Что поделаешь! – сказал Генрих. – Другого у меня нет.

– Стало быть, я должен им удовлетвориться?

– Это самое лучшее, что ты можешь сделать, сынок.

– Пусть так!

– В этом «пусть так» звучит скрытое порицание, – заметил, смеясь, Генрих, – ты сердишься на меня за то, что я тебя растормошил, чтобы взять с собой на охоту?

– Правду сказать – да.

– И ты отпускаешь остроты?

– Разве это запрещено?

– Нет, нет, дружище, в Гаскони острословие – ходячая монета.

– Понимаете, сир, я ведь не охотник, – ответил Шико, – нужно же мне, отпетому лентяю, который век слоняется без дела, чем-нибудь заняться; а вы тем временем усы облизываете, учуяв запах несчастных волков, которых все вы, сколько вас тут есть, двенадцать или пятнадцать, дружно затравите!

– Так, так, – воскликнул король, снова расхохотавшись после этого язвительного выпада, – сперва ты высмеял нашу одежду, а теперь – нашу малочисленность. Потешайся, потешайся, любезный друг Шико!

– О! Сир!

– Согласись, однако, сын мой, что ты недостаточно снисходителен. Беарн не так обширен, как Франция; там короля всегда сопровождают двести ловчих, а у меня их, как видишь, всего-навсего двенадцать.

– Верно, сир.

– Но, – продолжал Генрих, – ты, пожалуй, подумаешь, что я бахвалюсь на гасконский лад? Слушай же! Зачастую здесь – у вас-то этого не бывает – поместные дворяне, узнав, что я выехал на охоту, покидают свои дома, замки, мызы и присоединяются ко мне; таким образом, у меня иногда получается довольно внушительная свита.

– Вот увидите, сир, – ответил Шико, – мне не доведется присутствовать при таком зрелище; в самом деле, мне сейчас не везет.

– Кто знает? – сказал Генрих все с тем же задорным смехом.

Охотники миновали городские ворота, оставили Нерак далеко позади и уже с полчаса скакали по большой дороге, как вдруг Генрих, заслонив глаза рукой, сказал, обращаясь к Шико:

– Погляди, да погляди же! Мне кажется, я не ошибся.

– А что там такое? – спросил Шико.

– Видишь, вон там, у заставы местечка Муара, я, сдается мне, увидел всадников.

Шико привстал на стременах.

– Право слово, ваше величество, похоже, что так.

– А я в этом уверен.

– Да, это всадники, – подтвердил Шико, всматриваясь, – но никак не охотники.

– Почему ты так решил?

– Потому что они вооружены, как Роланды и Амадисы,[62] – ответил Шико.

– Дело не в обличье, любезный мой Шико; ты, наверно, уже приметил, глядя на нас, что об охотнике не следует судить по платью.

– Эге! – воскликнул Шико. – Да я там вижу по меньшей мере две сотни всадников!

– Ну и что же из этого следует, сын мой? Что Муара выставляет мне много людей.

Шико чувствовал, что его любопытство разгорается все сильнее.

Отряд, численность которого Шико преуменьшил в своих предположениях, состоял из двухсот пятидесяти всадников, которые безмолвно присоединились к королевской свите; у них были хорошие кони, добротное оружие, и командовал ими человек весьма благообразный, который с учтивым и преданным видом поцеловал Генриху руку.

Вброд перешли Жерс; в ложбине, между реками Жерс и Гаронной, оказался второй отряд, насчитывавший около сотни всадников; приблизившись к Генриху, начальник отряда стал, по-видимому, извиняться в том, что привел так мало охотников; выслушав его, Генрих протянул ему руку.

Продолжая путь, достигли Гаронны; так же, как перешли вброд Жерс, стали переходить Гаронну, но Гаронна намного глубже, неподалеку от противоположного берега дно ушло из-под ног лошадей, и переправу пришлось завершить вплавь; все же, вопреки ожиданию, всадники благополучно добрались до берега.

– Боже правый! – воскликнул Шико. – Что за странные учения устраивает ваше величество! У вас есть мосты и повыше и пониже Ажана, а вы зачем-то мочите латы в воде!