Сорок пять

Ему послышался скрип лестничных ступеней и чьи-то быстрые шаги, но дверь не открывалась, и он счел возможным постучать еще раз.

При повторном стуке дверь открылась, и в темном пролете показался какой-то человек.

— Спасибо и добрый вечер, — сказал Шико, протягивая руку. — Я только что возвратился и пришел поблагодарить вас, дорогой сосед.

— Что такое? — спросил голос, в котором слышалось разочарование и который чем-то поразил Шико.

В то же самое время человек, отворивший дверь, сделал шаг назад.

— Э, да я ошибся, — сказал Шико, — когда я уезжал, моим соседом были не вы, однако накажи меня Бог, я вас знаю.

— И я тоже, — сказал молодой человек.

— Вы господин виконт Эрнотон де Карменж?

— А вы… вы — Тень?

— Совершенно верно. Мне кажется, что я с луны свалился.

— А что вам угодно, сударь? — спросил молодой человек с некоторым раздражением.

— Простите, я вам не помешал, милостивый государь?

— Нет, но разрешите все же спросить вас, чем я могу вам служить?

— Ничем, я хотел поговорить с хозяином дома.

— Пожалуйста, говорите.

— Как так?

— Ну да. Хозяин ведь я.

— Вы? С каких это пор, скажите пожалуйста!

— Да уже три дня.

— Значит, дом продавался?

— Видимо, раз я его купил.

— А прежний владелец?

— Выехал, как вы сами видите.

— А где он?

— Не знаю.

— Послушайте, давайте уточним, — сказал Шико.

— Охотно, — ответил Эрнотон с явной досадой, — только поскорее.

— Бывший владелец был человеком лет двадцати пяти — тридцати, хотя на вид ему можно было дать все сорок?

— Нет. Это был человек лет шестидесяти пяти или шестидесяти шести, и ему вполне можно было дать этот возраст.

— Лысый?

— Нет, наоборот, с целой копной седых волос.

— На левой половине лица у него огромный шрам, не правда ли?

— Шрама я не видел, а морщин было очень много.

— Ничего не понимаю, — сказал Шико.

— Хорошо, — продолжал Эрнотон после краткой паузы, — что вам было нужно от этого человека, любезный господин Тень?

Шико уже собирался рассказать о своем деле, но тут загадочное удивление Эрнотона заставило его вспомнить одну пословицу, любезную сердцу людей, привыкших держать язык за зубами.

— Я просто хотел засвидетельствовать ему свое почтение, как это полагается между соседями, — сказал он, — вот и все.

Таким образом, Шико сумел и не солгать, и не проговориться.

— Сударь, — сказал Эрнотон учтиво, но вместе с тем уже начиная закрывать дверь, — мне очень жаль, что я не в состоянии дать вам более точных сведений.

— Благодарю вас, я разузнаю в другом месте.

— Но, — продолжал Эрнотон, по-прежнему закрывая дверь, — я все же очень рад случаю возобновить с вами знакомство.

— А про себя посылаешь меня к черту, да? — пробормотал Шико, отвечая поклоном на поклон.

Занятый своими мыслями, Шико вроде и забыл, что ему пора уходить. Просунув голову между дверью и наличником, Эрнотон напомнил ему об этом:

— Прощайте же, сударь!

— Еще одну минутку, господин де Карменж, — сказал Шико.

— Сударь, мне очень жаль, — ответил Эрнотон, — но у меня совсем нет времени. В эту самую дверь кое-кто должен вскоре постучаться, и это лицо было бы очень недовольно, если бы я принял его, не постаравшись, чтобы наша встреча обошлась без свидетелей.

— Достаточно, сударь, мне все понятно, — сказал Шико. — Я удаляюсь и прошу простить мою назойливость.

— Прощайте, дорогой господин Тень.

— Прощайте, достойнейший господин Эрнотон.

Шико отступил на шаг, и тотчас же дверь перед самым его носом закрылась.

Он послушал, не дожидается ли недоверчивый молодой человек его ухода, но до него донеслись шаги Эрнотона вверх по лестнице. Шико мог спокойно возвратиться к себе, где он и заперся, твердо решив не нарушать привычек нового соседа, но, по своей собственной привычке, не слишком терять его из виду.

Действительно, Шико был не такой человек, чтобы пренебречь каким-либо фактом, имеющим, на его взгляд, хоть малейшее значение, не ощупав, не повернув этот факт так и эдак, не произведя дотошнейшего обследования. Было ли то достоинством или недостатком натуры Шико, но, помимо его воли, все, чтобы ни запечатлелось в его мозгу, напрашивалось на анализ, задевая и раздражая своими гранями все мозговые извилины несчастного Шико, каждый раз заставляя их снова и снова работать.

Шико, дотоле озабоченный одной фразой из письма герцога де Гиза: “Полностью одобряю Ваш план относительно Сорока пяти”, — на время перестал о ней думать. Теперь он был весь поглощен новой заботой.

Шико рассудил, что появление Эрнотона в качестве полноправного хозяина этого таинственного дома, чьи обитатели внезапно исчезли, — вещь необычайно странная.

Тем более что к этим первоначальным обитателям могла, по его мнению, относиться одна фраза из письма герцога де Гиза, касавшаяся герцога Анжуйского.

Эта случайность казалась достойной внимания, Шико привык верить в знаменательные случайности.

Порою, в приличествующей беседе, он даже развивал весьма остроумные теории на этот счет. Основой их была одна мысль, на наш взгляд, стоящая многих других.

Вот в чем она заключалась.