Сорок пять

— Чтобы крепче спать. Это наше местное винцо нагоняет такой сладкий сон! Вы любите охоту, Шико?

— Не очень. А вы?

— Я просто обожаю ее, с тех пор как жил при дворе короля Карла Девятого.

— А почему, ваше величество, вы делаете мне честь, выясняя, люблю ли я охоту?

— Потому что завтра у меня охота, и я намерен взять вас с собой.

— Сир, это для меня большая честь, но…

— О, будьте покойны, эта охота будет радостью для глаз и для сердца каждого военного. Я хороший охотник и хочу, чтобы вы, черт побери, увидели меня в самом выгодном свете. Вы же говорили, что хотите меня получше узнать?

— Помилуй Бог, ваше величество! Признаюсь, это одно из самых страстных моих желаний.

— Ну вот: как раз с этой стороны вы меня еще не изучали.

— Сир, я сделаю все, что будет угодно королю.

— Хорошо. Значит, договорились! А, вот и паж, нам помешали.

— Что-нибудь важное?

— Какие могут быть дела, когда я сижу за столом? Вы, дорогой Шико, просто удивляете меня: вам все представляется, что вы при французском дворе. Шико, друг мой, знай одно: в Нераке…

— Что в Нераке, ваше величество?

— В Нераке после хорошего ужина ложатся спать.

— А этот паж?..

— Да разве паж докладывает только о деле?

— Ах, ваше величество, я понял и иду спать.

Шико встал, король последовал его примеру, взял своего гостя под руку. Поспешность, с которой его выпроваживали, показалась Шико подозрительной. Впрочем, после появления испанского посла решительно все начинало вызывать у него подозрения. Поэтому он вознамерился выйти из кабинета как можно позже.

— Ого! — сказал он, шатаясь. — Странное дело, ваше величество!

Беарнец улыбнулся:

— Что случилось, приятель?

— Помилуй Бог, голова у меня кружится. Пока я сидел, все шло отлично, а когда встал… брр!

— Ну вот, — сказал Генрих, — мы же только пригубили вина!

— Пригубили? Вы называете это пригубить? Браво, сир! Ну и здорово же вы пьете: склоняюсь перед вами, как ленник перед сюзереном, — по-вашему, это называется пригубить?

— Шико, друг мой, — сказал Беарнец, стараясь острым, свойственным ему одному взглядом удостовериться, действительно ли Шико пьян или только притворяется, — Шико, друг мой, по-моему, самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это отправиться спать.

— Да-да, ваше величество. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Шико, до завтра!

— Да-да, до завтра. Вы вполне правы, ваше величество: лучшее, что Шико может сделать, — это пойти спать. Доброй ночи!

И Шико разлегся на полу.

Видя, что его собутыльник решительно не желает уходить, Генрих бросил быстрый взгляд на дверь. Каким бы беглым ни был этот взгляд, Шико его уловил.

— Ты так пьян, бедняга Шико, что даже не заметил одной вещи.

— Какой?

— Ты принял половики моего кабинета за свою постель.

— Шико — человек военный, для Шико это не имеет значения.

— Тогда ты и другого не замечаешь?

— A-а! Что же это такое — другое?

— Что я кого-то жду.

— Ужинать? Так давай ужинать!

Шико сделал тщетную попытку приподняться.

— Помилуй Бог, — вскричал Генрих, — как это тебя сразу развезло, приятель! Да убирайся же, черт побери, или ты не понимаешь, что она уже ждет!

— Она! — сказал Шико. — Кто такая?

— Э, черт возьми, женщина, которая пришла ко мне и стоит там за дверью.

— Женщина! Что же ты сразу не сказал, Генрике!.. Ах, простите, — спохватился Шико, — я думал… думал, что говорю с французским королем. Он меня, видите ли, совсем избаловал, добряк Генрике. Что же вы сразу не сказали, ваше величество? Я ухожу.

— Ну и прекрасно, ты настоящий рыцарь, Шико. Ну вот, хорошо, вставай и уходи, мне же предстоит не спать всю ночь, — понимаешь? — всю ночь.

Шико встал и, пошатываясь, направился к двери.

— Прощай, друг мой, прощай, спи хорошо.

— А вы, сир?

— Тсс!

— Да-да, тсс!

Он открыл дверь.

— В галерее ты найдешь пажа. Он проводит тебя в твою комнату. Ступай.

— Благодарю вас, ваше величество.

И Шико вышел, отвесив предварительно такой низкий поклон, на какой только был способен подвыпивший человек.

Но едва дверь за ним закрылась, все следы опьянения исчезли. Он сделал шага три, а затем, быстро вернувшись к двери, приставил глаз к широкой замочной скважине.

Генрих уже открывал противоположную дверь незнакомке, которую Шико, любопытный, как все послы, хотел во что бы то ни стало увидеть.

Но вместо женщины вошел мужчина.

И когда этот человек снял шляпу, Шико узнал благородные и строгие черты Дюплесси-Морнэ, сурового и бдительного советника короля Наваррского.

— О черт, — пробормотал Шико. — Этот визит уж наверно помешал нашему любовнику больше, чем мог помешать ему я.

Но при появлении Дюплесси-Морнэ лицо Генриха выразило только радость. Он пожал вновь прибывшему обе руки, пренебрежительно оттолкнул накрытый стол и усадил Морнэ подле себя со всем пылом, который мог испытывать любовник при виде своей милой.

Он, похоже, с нетерпением ждал первых слов, которые произнесет его советник. Но внезапно, еще до того, как Морнэ заговорил, он встал и, сделав ему знак обождать, подошел к двери и закрыл ее на задвижку, проявляя осмотрительность, которая заставила Шико весьма и весьма задуматься.