Сорок пять

— Король Французский относится к королеве Наваррской, как к заклятому врагу. Пороча ее имя, он тем самым отказывается признавать ее сестрой, это очевидно. Оскорбления, нанесенные ей французским королем… Прошу прощения у вашего величества за то, что затрагиваю эту щекотливую тему…

— Ничего, затрагивайте.

— …оскорбления эти нанесены были публично, что подтверждается их общеизвестностью.

Генрих сделал движение, словно желая опровергнуть слова посла.,

— Это общеизвестно, — продолжал испанец, — мы хорошо осведомлены. Итак, я повторяю: король Французский больше не признает госпожу Маргариту своей сестрой, раз он стремится опозорить ее, отдав приказ начальнику охраны остановить на глазах у всех ее носилки и обыскать их.

— Что вы хотите всем этим сказать, господин посол?

— Для вашего величества теперь легче всего отвергнуть как жену ту, которую родной брат отвергает как сестру.

Генрих бросил взгляд на занавес, за которым Шико, трепеща, с расширенными от изумления глазами, ожидал, к чему приведет столь витиеватое начало.

— Когда брак ваш будет расторгнут, — продолжал посол, — союз между королями Наваррским и Испанским…

Генрих поклонился.

— …союз этот, — продолжал посол, — можно уже считать заключенным, и вот каким образом: король Испанский отдает инфанту, свою дочь, в жены королю Наваррскому, а сам его величество женится на госпоже Екатерине Наваррской, сестре вашего величества.

Трепет удовлетворенной гордости прошел по всему телу Беарнца, дрожь ужаса охватила Шико: первый увидел, как на горизонте во всем блеске восходит солнце его счастливой судьбы, второй — как никнут и рассыпаются в прах скипетр и счастье дома Валуа.

Что касается испанца, невозмутимого, ледяного, то он не видел ничего, кроме инструкций, полученных от своего повелителя.

На мгновение воцарилась глубокая тишина, затем заговорил король Наваррский:

— Предложение, сделанное вами, господин посол, блистательно, и им оказана мне высокая честь.

— Его величество король Испанский, — поспешил добавить гордый посол, не сомневавшийся в том, что предложение будет восторженно принято, — намерен поставить вашему величеству только одно условие.

— А, условие? — сказал Генрих. — Что ж, это справедливо. В чем же оно состоит?

— Оказывая вашему величеству помощь в борьбе против лотарингских принцев, то есть открывая вашему величеству дорогу к престолу Франции, мой повелитель желал бы благодаря союзу с вами облегчить себе возможность сохранить Фландрию, в которую сейчас мертвой хваткой вцепился герцог Анжуйский. Вы, конечно, понимаете, ваше величество, что мой повелитель бескорыстно предпочел вас лотарингским принцам, ведь господа де Гизы, естественные его союзники как принцы католические, уже ведут борьбу во Фландрии против герцога Анжуйского. Так вот его условие, притом единственное; оно и разумно, и необременительно: его величество король Испанский вступит с вами благодаря двойному бракосочетанию в крепкий союз; он поможет вам… — тут посланник одно мгновение колебался, ища подходящее выражение, — стать преемником французского короля, вы же гарантируете ему Фландрию. Зная мудрость вашего величества, я считаю свою посланническую миссию благополучно завершенной.

За этими словами последовало молчание, еще более глубокое, чем раньше. Наверно, сам ангел смерти ожидал, пока мощно прозвучит ответ короля, прежде чем опустить свой меч туда или сюда, поразить Францию или Испанию.

Генрих Наваррский прошелся по своему кабинету.

— Итак, — сказал он наконец, — вот к чему сводится ответ, который вам поручено было мне передать?

— Так точно, ваше величество.

— И больше ничего?

— Больше ничего.

— В таком случае, — сказал Генрих, — я отказываюсь от предложения его величества короля Испанского.

— Вы отвергаете руку инфанты! — вскричал испанец словно ошеломленный болью от внезапно полученной раны.

— Честь высока, господин посол, — ответил Генрих, поднимая голову, — но я не могу считать, что она выше чести получить в жены дочь Франции.

— Да, но первый брак приблизил вас к могиле, ваше величество. Второй же приближает к престолу.