Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

Об этом не очень хорошо помнят, об этом мало писалось. Но в первые, буквально первые дни и недели народной власти это была, пожалуй, самая важная из всех проблем, которые молодая власть пыталась решать. Проблема, которая потребовала участия в ее решении части лучших сил, сражавшихся на фронте — исторически главном фронте борьбы против гитлеровских оккупантов. В первые дни августа по радио был передан приказ для действовавшей на рубежах Келецкого воеводства бригады «Грюнвальд» майора Бронича (Юзефа Собесяка). Десантной бригаде, которая была расширена за счет добровольцев из Келецкого воеводства, усилена местными отрядами Батальонов хлопских и, едва закончив подготовку к боям, начала вовсю разворачивать действия против немецких коммуникаций в ближайшем тылу фронта, предстояло вопреки потребностям военной ситуации и предложениям командования Келецкого округа АЛ вновь, перейдя через линию фронта, вернуться на территорию освобожденной Люблинщины. 5 августа под Стащувом 500 партизан майора Бронича перешли фронт и направились в Люблин для усиления рядов внутренних войск, готовившихся к борьбе за обеспечение порядка в тылу фронта{314}. Несколько дней спустя подобный же приказ получила краковская бригада Армии Людовой полковника Михала (Францишека Ксенжарчика). 15 августа 400 партизан этой бригады в тяжелом бою под Стопницей прорвались через линию фронта и были направлены в Жешув. Они вошли в состав Гражданской милиции Жешувского, а впоследствии Краковского воеводства{315}. Главные силы Армии Людовой за Вислой, в Келецком воеводстве, вели успешные действия в тылу немцев еще в течение почти двух месяцев, однако осенью, когда положение сильно осложнилось и они получили директиву пробиться за линию фронта в целях более эффективного их использования, 765 партизан из 2-й бригады АЛ «Свит», 1-й и 10-й бригад, а также из группировки Батальонов хлопских Осека в ночь на 28 октября, на сутки позже согласованного срока, пробились через линию фронта под деревней Хотча, потеряв в бою с немцами, а также в результате недоразумений, связанных с опозданием, около 100 убитыми и более 100 ранеными{316}. 18 ноября под деревней Лонгово перешла фронт еще одна группа партизан — 11-я бригада АЛ, а также сильная группировка имени Бартоша Гловацкого{317}.

Эти отборные отряды, закаленные в борьбе против немецкого фашизма, глубоко преданные народной власти и хорошо разбиравшиеся в сложной проблематике польского внутреннего разлада — польской революции и гражданской войны, — были нужнее здесь, где перед народной властью стояли огромные задачи, важные не только для страны, но и для всего хода войны, для сражающейся на фронте Советской Армии. А этим огромным задачам отнюдь не сопутствовал избыток людских сил, должным образом подготовленных в идейно-политическом отношении для их реализации.

Практическая способность новой власти к осуществлению своих разнообразных функций формировалась в тяжелых трудах и борьбе. От способности решать эти задачи зависела судьба молодой народной власти, а также — не будем забывать об этом — и судьба нации.

Позже, на I съезде ППР, оценивая тогдашний исторический момент, Владислав Гомулка говорил:

«Нельзя было допустить, чтобы реакционная теория эмигрантского правительства о двух врагах Польши получила применение в отношении Советского Союза и его армии… Мы, представители партии, первыми начали политику сотрудничества и дружественного сближения польского народа с народами Советского Союза и заменили враждебные польско-советские отношения на союз польского народа и государства с советским народом и государством как на время войны, так и на мирное время. Советская Армия вступила на польские земли и освободила их от немецких оккупантов как союзная армия, как армия, которая видела в польском народе своего союзника, а не врага, чего добивались реакция и ее наймиты»{318}.