Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

«В момент, когда был освобожден первый клочок земли между Бугом и Вислой, одним из первых актов ПКНО стал декрет, единообразно регулирующий вопрос о всех подпольных организациях независимо от их происхождения… Со стороны народной власти была проявлена добрая воля, чтобы уже тогда устранить из жизни нации то, что регрессивно и реакционно, чтобы всех патриотов, всех искренних поляков вовлечь в дело восстановления страны и борьбы против немцев. Были созданы предпосылки, чтобы все солдаты Батальонов хлопских и Армии Крайовой оказались в рядах 1-й и 2-й армий, чтобы они вместе с возрожденным войском пошли на Одру и Нысу, а потом и дальше вплоть до Берлина, до Эльбы и на чешские земли. Враги народа внушали офицерам и рядовым, что не нужно подчиняться Польскому комитету национального освобождения, что не следует разоружаться, что надо уходить в лес. Делалось все, чтобы верные патриоты, хорошие солдаты оказались в безвыходной ситуации. Так появлялись отчаявшиеся люди»{271}.

К сожалению, переговоры не дали результатов, командиры не хотели видеть действительную ситуацию, опасность и трудности, они оставались верны принципу непризнания ПКНО и бойкота войска, установленному правительством, генералами Соснковским и Буром. Было лишь одно, но весьма знаменательное колебание — в середине сентября 1944 года, когда решалась судьба Варшавы и когда в восставшей столице усилились голоса, добивавшиеся соглашения с ПКНО. Заместитель коменданта только что освобожденной Праги докладывал:

«По моему приказу № 1 начали являться командиры Армии Крайовой, Армии Людовой и Корпуса безопасности. 18 сентября явился бывший комендант Пражского района АК подполковник Завадский (псевдонимы Анджей и Бобер) и сообщил, что под его командованием перед восстанием находилось около шести тысяч человек, что теперь он не имеет связи с генералом Буром и что его подчиненные хотят вступить в Войско Польское. Подполковник Завадский просил, чтобы отряду его подчиненных присвоили наименование «36-й пехотный полк», и обратился с призывом к членам АК района Праги вступить в Войско Польское. Этот призыв после согласования был напечатан и расклеен на улицах Праги»{272}.

И вот сюрприз: из людей подполковника Анджея явилось едва ли 32 офицера и 129 младших офицеров и солдат. Было установлено, что из подполья вышел только отряд майора Бобровского, другие же отряды не явились. Подполковник Анджей, получив, по всей вероятности, указания или напоминание в соответствии с точно соблюдавшейся по другую сторону Вислы линией генерала Бура, свое решение через два дня отменил и дал устную директиву, чтобы никто, кроме уже вышедших из подполья, не являлся в войско{273}. В конечном итоге в Праге на службу явилось около 240 солдат АК, которых направили в разные части 1-й армии. Наибольшую группу получил обескровленный в боях за Прагу 1-й пехотный полк — 162 солдата, а майор Бобровский, которому присвоили звание подполковника, был назначен заместителем командира 1-го полка по строевой части, а позднее, в марте 1945 года, — командиром 41-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии в Познани. Итак, несмотря на изменение ситуации, имели место настойчивые, свидетельствовавшие о большом запасе доверия попытки продолжать прежнюю линию.