Сопротивление

Ашран наконец отпустил его. Юноша упал на пол к ногам отца. Его трясло.

– Скажи мне, кто ты, – приказал господин.

Кристиан сглотнул. Он знал, что происходило. Ашран пытался спрятать его человеческие чувства под передавшимся ему от шека покровом льда и безразличия, который позволял убивать без угрызений совести и возносил его над простыми смертными, над чувствами, над жизнью и смертью. Кристиан сопротивлялся изо всех сил. Если Ашрану удастся взять над ним верх, юноша направится прямиком к Виктории… чтобы, ни секунды не колеблясь, убить ее. Шеки особенно чувствительны к красоте, и в его голове могло бы пронестись ветром сожаление о гибели чего-то прекрасного, но этим все его страдания и ограничились бы.

Он должен был всеми силами предотвратить такое развитие событий, потому вспомнил о Виктории, об имени, которым она его называла и в котором, по мнению девочки, сосредоточились все лучшие качества его натуры.

– Кристиан, – выдохнул он. – Меня зовут Кристиан.

Ашран нахмурился, и то, что мучило юношу изнутри, принялось пытать его с новой силой. Из груди Кристиана вырвался пронизанный болью крик. Он корчился и извивался, валяясь в ногах своего господина.

* * *

– …на этих выходных во всей Испании ожидается хорошая погода, которая продержится вплоть до…

Удивленная Виктория оторвалась от чтения книги и посмотрела на экран телевизора. Согласно карте Испании, в Мадриде солнечно и жарко. Не понимая, что происходит, девочка снова посмотрела в окно, не сдвинувшись со своего места. Над домом висели черные тучи, и дождь, начавшийся еще ранним утром, все никак не прекращался.

– Что происходит с прогнозом и с метеорологами? – возмутилась девочка. – Они что, ослепли?

Аллегра ничего не ответила. Она стояла рядом с окном, глядя на проливной дождь. На ее лице отражалось глубокое волнение. Виктория вдруг осознала, что в доме, кроме них двоих, больше никого не было… с самого утра.

– Бабушка, а где Нати и Эктор?

– Я отпустила их на сегодня, детка.

Виктория хотела задать еще один вопрос, но вдруг что-то ледяным клинком полоснуло ей по сердцу и душе. Внезапно ей стало нечем дышать, и девочка попыталась набрать в легкие воздуха. Книга упала на пол.

Аллегра повернулась к ней, словно внутри нее сработала взведенная пружина.

– Виктория?

Широко раскрыв глаза, девочка тяжело дышала. Дрожащими руками она обхватила голову и подалась назад. Из груди ее вырвался пронизанный болью стон.

Бабушка быстро подбежала к ней и крепко обняла внучку.

– Что с тобой, детка? Что происходит? – с тревогой в голосе спросила женщина и встряхнула ее за плечи.

Виктория в отчаянии замотала головой. Ее пронзила боль, но не физическая – внутренняя, и оттого еще более страшная. В одном из отдаленных уголков ее сознания сосредоточилось мучительное страдание. Она знала: сейчас кто-то, очень ей дорогой, переносил нестерпимые муки. От этой уверенности становилось невыносимо, словно ледяная лапа сжимала ее сердце, а душу тянуло так, будто ее облили раскаленным свинцом.

– Кристиан, – с отчаянием пробормотала девочка. Шискатчегг стиснул ее палец, пытаясь дать ей знак. Хотя и без него Виктория знала, что именно он был в опасности. – Кристиан, нет, пожалуйста. Только не это.

– Что с ним, Виктория? Что ты видишь?

С неописуемым выражением лица девочка посмотрела на бабушку. Она была слишком расстроена и потому не могла осознать, что Аллегра нисколько не удивлена ни ее поведением, ни ее словами, а, напротив, смотрела на девочку очень серьезным взглядом. Ее карие глаза тревожно блестели.

– Ему сейчас плохо, и… ах, нет… – она обхватила голову руками и, почувствовав, что где-то далеко, в другом мире, Кристиан снова переживал адскую боль, застонала.

Больше не в силах терпеть, с полными слез глазами девочка поднялась, но бабушка вовремя схватила внучку за руку.

– Мне нужно его спасти!

– Ты никуда не пойдешь, Виктория.

– Ты не понимаешь! – завопила Виктория, с силой отворачиваясь от нее. – Он нуждается во мне!

– Он слишком далеко от тебя, и ты не сможешь до него добраться. Об этом ты не подумала?

– Нет! – в отчаянии крикнула девочка.

– Ты никуда не пойдешь, Виктория. Это опасно. Если сейчас мучают Кристиана, значит, они узнали о твоем существовании. Скоро они придут и за тобой.

Она посмотрела на бабушку. При других обстоятельствах Виктория осознала бы значение сказанных женщиной слов, но в тот момент она была не в себе, ею овладела ярость, и взывать к ее разуму было бесполезно.

– Да мне все равно! – взревела Виктория. – ОТПУСТИ МЕНЯ!

Вспыхнул свет, и что-то, ослепив на мгновение Аллегру, блеснуло на лбу девочки, словно звезда. И женщина от неожиданности выпустила ее из рук.

Виктория ничего не заметила. Оказавшись на свободе, она развернулась и помчалась по лестнице вверх. Бабушка побежала вслед за ней, а добежав до ее комнаты, обнаружила, что дверь заперта, и потеряла несколько драгоценных секунд, пытаясь ее открыть. Когда она вошла в спальню Виктории, внутри никого не оказалось: девочка успела сбежать.