Сопротивленец

В этот день 11 сентября я ощутил какой-то мощный адреналиновый выброс, вылившийся в желание сделать что-то полезное. Мне надоело сидеть на месте, как будто, кто-то нашептывал мне: «Езжай, езжай, поучаствуй в разведке!»

Включив себя в тройку вместо очередного разведчика, поисковые группы выдвинулись вперед на двух мотоциклах: на одном были я, Ледков и Бурят, а на втором Филиппов, Чайкин и Боголюбов. Мы прошли по окраине городка Дорогобуж, выскочили на мост через Днепр и рванули по старой Смоленской дороге, обследуя ее. Проехав метров 700, пересекли достаточно мелкую и узкую речку, являющуюся мертвым рукавом Днепра, по крайней мере, на карте она была обозначена тоже Днепром, проехали около километра, остановившись на развилке. Прямо уходила грунтовка старого тракта, и, судя по карте, делала петлю порядка 30 километров, а вот если проехать по лесной дороге, то, как раз эту петлю можно было и срезать. А тридцать километров пешком — это день хода войскам.

Я махнул рукой в направлении лесной дороги, как махал Наполеон в фильме «Кутузов», посылая своих солдат на русские редуты, и мы поехали через лес. Хорошо-то как: птички щебечут, прохлада, спрятались от налетов под кронами деревьев, завалов нет, грязи тоже нет — обложные дожди еще не пошли. В общем, проехав километров пять, мы выкатились из лесочка на голое пространство. Перед нами была та же речка с медленным течением, берегами, сильно заросшими камышом с обеих сторон, а впереди метров через 150 снова начиналась лиственная роща. Вытолкав мотоциклы через речной брод на тот берег, мы поехали дальше по грунтовке, объезжая бомбовые воронки на дороге, идущей вдоль реки к лесу, и метров через сто прятавшейся в роще. Впереди, практически возле въезда в рощу, стоял грузовик с металлической будкой, а дорога перед нами и, пожалуй, до самого леса была разбита бомбовыми воронками. Справа у речки в камышах виднелись колеса второго такого же грузовика, перевернутого на крышу взрывом, а еще дальше третьего с практически отсутствующей кабиной и выглядевшим, как сломанный спичечный коробок, кузовом. Подъехав к разбитой машине, стоящей на дороге, мы соскочили с мотоциклов и окружили машину. В кузове блестели золотые слитки, а также валялись перевернутые сундуки, у одного из которых был разбит бок, и на пол высыпались золотые монеты. Все стояли, раскрыв рты.

— Ну, ни хрена себе!!!

Смотря на это безобразие, в памяти вспомнилась информация из прошлого. Когда-то меня заинтересовал вопрос, был ли в эпоху Сталина золотой запас страны консолидирован только в хранилищах центробанка в городе Москве или золоторезервы хранились в банках крупных городов страны. Читая в интернете информацию об этом, наткнулся на статью, в которой рассказывался один случай. 1941 год, идет сражение за Смоленск. Понимая, что Смоленск не удержать, эвакуируются золотовалютные запасы Смоленского банка, а возможно, что Минского. Бумажная советская и иностранная валюта, золото и серебро в слитках и монетах, иные ресурсы эвакуируются на восьми грузовиках. Общая сумма вывозимых запасов золота в слитках оценивалась в 6,5 млн. долларов того времени (если 6,5 млн. долларов разделить на 35 долларов за тройскую унцию и, проведя расчет веса, получим порядка 5,7 т золота. Учитывая разделение запаса на восемь автомобилей, в каждом могло находиться примерно по 720 кг слиткового золота). Колонна отправляется из Смоленска в Москву через Вязьму по старой Смоленской дороге. При переправе через Днепр автоколонна была обстреляна фашистскими самолетами. До деревни Относово добралось только пять машин. Три машины потерялись и судьба их неизвестна. Судьба пяти оставшихся машин тоже неизвестна. Может, они были расформированы, может, исчезли по дороге в Москву, а может, успешно добрались до места назначения и информация об этом хранится в закрытых архивах.

Похоже, именно на эти машины мы и наткнулись, проводя разведку местности. Мы быстро разбежались по остальным машинам с целью осмотра. Я подъехал к дальнему грузовику. Машина сломала небольшое деревце и стояла, упершись в него капотом. В кабине сидело два трупа сотрудников НКВД: лейтенанта и сержанта-водителя. Судя по виду и запаху, смерть наступила не менее суток назад. Вдоль стекла, крыши кабины и всего кузова сверху и сбоку были видны дырки от пуль авиапулемета. Будка была закрыта на навесной замок со свинцовой пломбой. Осмотрев карманы лейтенанта, нашел ключ, вскрыл замок и забрался внутрь будки. В будке также стояли тяжелые ящики. Во второй машине также было двое погибших сотрудника НКВД, которые при кувыркании машины погибли — офицер сломал себе шею, и его голова была неестественно вывернута, а у водителя все лицо было запачкано засохшей кровью, вероятно, что он смертельно ударился о руль. Выгрузив из машины погибших, уложили их аккуратно вдоль лесочка на травку.