Сообщество разума

В первые несколько дней жизни младенцы учатся различать людей по запахам; затем, в следующие несколько недель, они учатся распознавать людей по голосам; только через несколько месяцев они начинают уверенно различать лица. Скорее всего, мы учимся осознавать каждое из этих различий несколькими разными способами – и вряд ли можно назвать случайностью тот факт, что эти способности развиваются последовательно, по возрастанию сложности операций.

3. Жесты и траектории

Задача распознавания голоса или лица видится достаточно сложной сама по себе; но как ребенок учится распознавать ментальные состояния других людей – например, недовольство или ласку? Один из способов состоит в вычленении траекторий. Мы учимся интерпретировать определенные типы изменений как репрезентации движения объектов в физическом пространстве – и учимся классифицировать другие типы изменений как выражение ментальных событий (речь о так называемых «жестах» и «выражениях»). Например, чтобы опознать какой-то звук как конкретное слово языка, ряд агентов нашего разума должен выявить определенную последовательность фонетических признаков. Одновременно другие агенты интерпретируют последовательность звуков как обладающую каким-либо значением в других сферах мышления. В частности, некоторые типы звуков признаются как выражения особых эмоциональных качеств. К примеру, почти все сходятся во мнении относительно того, какие именно звуки кажутся наиболее «сердитыми» или «побуждающими». В целом внезапное изменение тональности звуков вызывает тревогу – возможно, за счет сужения фокуса восприятия через боль; в любом случае, внезапные изменения тона требуют, чтобы мы на них отреагировали. Напротив, на «мягкие» звуки мы откликаемся, как принято говорить, позитивно, то есть демонстрируем любовь, привязанность или уважение; а более плавные траектории порой словно «успокаивают» нас, нередко побуждая отбросить иные интересы и сфокусироваться на данном. То же самое можно сказать о зрении и осязании; враждебно настроенные люди склонны кричать и потрясать конечностями, а люди, дружелюбные к нам, говорят и жестикулируют так, что мы воспринимаем их слова и жесты как выражение заботы и нежности. Действительно, как показано в книге Манфреда Клайнса «Сентики» (1978), люди демонстрируют схожие эмоциональные реакции на конкретные типы временных траекторий, причем конкретный орган чувств не имеет значения. Мы последовательно идентифицируем какие-либо внезапные, резкие действия как указывающие на гнев, независимо от того, репрезентированы ли они движениями, звуками голоса или физическим воздействием (толкание, пихание и пр.). Точно так же мы последовательно идентифицируем некоторые другие шаблоны действий как указывающие на привязанность. Клайнс делает вывод, что как минимум полдюжины различных траекторий связаны с конкретными эмоциональными состояниями. Какой «мозговой аппарат» заставляет нас реагировать подобным образом на разные стимулы? Я готов предложить свою гипотезу. Во-первых, каждый наш «сенсорный» агент обладает специальными датчиками, которые обнаруживают определенные типы временных траекторий. Во-вторых, выходы всех агентов, выявляющих сходные «типы траекторий» в разных агентах, посредством специальных «контактных пучков» сходятся в некую центральную структуру распознавания жестов. В-третьих, генетически сконструированные нервные пучки тянутся от каждого агента, распознающего жесты, к конкретному «протоспециалисту», о которых говорилось в разделе 16.3.

Согласно этой гипотезе, каждый «сенсорный» агент обладает операторами, которые специализируются на реагировании на различные типы временных траекторий. Например, одни могут реагировать только на стимулы, которые медленно нарастают, а затем быстро уменьшаются; другие могут реагировать только на сигналы, которые быстро нарастают и медленно гаснут. Несмотря на то, что агенты слуха, зрения и осязания расположены далеко друг от друга, сигналы от операторов, обнаруживающих сходные траектории, сходятся в разуме к некоему общему агенту, состоящему из операторов сравнения данных. Обратите внимание, что архитектура этой системы весьма схожа с архитектурой нашего агента «распознавания людей»; две системы вполне могут образовывать параллельные слои, однако каждый агент «типа траектории» должен учиться распознавать не конкретного человека, а конкретный тип жестов или выражений. Например, такой агент может учиться реагировать на рык, гримасу или потрясание кулаком – то есть на выражение «гнева», и тогда функция этого агента будет «абстрактной» в том смысле, что он как бы абстрагируется от конкретного типа ощущений.