Сообщество и Земля

Деревья поблизости казались очень старыми, они были средней высоты, со сморщенной корой, с кривыми стволами то ли из-за дувших в одном направлении ветров, то ли из-за каких-то особенностей почвы. Во всей атмосфере чувствовалось что-то тревожное; возможно, это ощущение создавали деревья.

— Что будем делать, Тревиц? — спросила Блисс. — Мы ведь высадились не для того, чтобы любоваться видом?

— Собственно говоря, мое участие, — сказал Тревиц, состоит именно в этом. Я предлагаю Янову исследовать развалины, и, если среди них найдутся какие-нибудь надписи, он оценит их лучше, чем я. Он сможет понять тексты на древнегалактическом, а я нет. И я думаю, Блисс, вы захотите пойти с ним, чтобы защищать его. А я буду здесь охранять дальние подступы.

— От кого? От первобытных людей с камнями и дубинками?

— Возможно, — сказал Тревиц, улыбаясь. Затем улыбка исчезла с его лица, и он сказал: — Странно, но меня беспокоит это место, Блисс. Не могу понять чем.

— Знаешь, дорогая, — говорил Пелорат, — я всю жизнь был кабинетным ученым и никогда даже не касался старинных документов. Только подумай, если нам удастся найти…

Пелорат нетерпеливо шагал по направлению к руинам, и голос его становился все тише. Блисс не отставала. Тревиц смотрел им вслед.

Они скрылись, и Тревиц отвернулся, чтобы продолжить изучение обстановки. Что же такое вызывало его беспокойство?

Он никогда не ступал на ненаселенную планету, но видел множество таких планет из космоса. Обычно они были слишком малы, чтобы удержать воздух и воду, но могли служить местом встречи при маневрах, для упражнений, для ремонта при учебной аварии. Корабли выходили на орбиту вокруг таких планет или даже садились на них, но Тревицу не случалось при этом выходить из корабля.

Может быть, дело было в том, что он впервые стоял на безлюдной планете? Чувствовал бы он то же самое, если бы вышел на одной из маленьких безлюдных планет, с которым сталкивался в годы учебы?…

Он покачал головой. Нет, вряд ли. На нем был бы скафандр, и ситуация была бы привычная…

Действительно, ведь сейчас он без скафандра. Он стоял на планете, пригодной для обитания, такой же уютной, как Терминус, и гораздо более уютной, чем, например, Компореллон. Его щеки овевал приятный ветерок, солнце грело спину, шумели листья деревьев. Все было привычно, только не было людей — по крайней мере, больше не было.

Наверно, из-за этого планета казалась зловещей? Из-за того, что она являлась не вообще необитаемой, а опустевшей?

Никогда он не бывал на опустевшей планете, никогда не слышал о таких планетах, даже не подозревал, что они существуют. Все планеты, о которых он знал, если заселялись, то навсегда.

Он посмотрел на небо. Кроме людей, никто не покинул эту планету. Пролетела птица, она выглядела совершенно естественно на фоне синевато-серого неба в просветах облаков, имевших оранжевый оттенок. (Тревиц был уверен, что за несколько дней привык бы к смещению цветов и освещение стало бы казаться нормальным.)

Он слышал пение птиц в деревьях, жужжание насекомых. Блисс упомянула бабочек — пожалуйста, вот они, в огромных количествах, различных пестрых расцветок.

Иногда что-то шелестело в зарослях травы возле деревьев, он не мог различить что.

Но это присутствие жизни вокруг не тревожило его. Как заметила Блисс, на терраформированных планетах не могло быть опасных животных. Детские сказки и приключенческие повести для подростков обычно основывались на мифах, в том числе на туманных мифах о Земле. В голографических гипердрамах присутствовали чудовища: львы, единороги, драконы, киты, бронтозавры, медведи. Их было много, и часть из них, если не все, были мифическими. В фантастике встречались также звери меньших размеров и даже растения, которые кусали и жалили. Он когда-то слышал, что первобытные пчелы способны были жалить, но на самом деле, конечно, пчелы не представляли абсолютно никакой опасности.

Тревиц медленно побрел направо, огибая край холма. Высокая и пышная трава росла отдельными пучками. Он прошел между деревьями, которые тоже росли отдельными группами.

Не происходило ничего интересного. Он зевнул. Может, вернуться на корабль и вздремнуть? Нет, нельзя, надо стоять на страже.

Может быть, надо ходить туда-сюда, как часовой, маршируя раз-два, раз-два, лихо отбивая шаг и выделывая сложные эволюции парадным электрожезлом? (Этим оружием не пользовались уже триста лет, но, непонятно почему, оно оставалось необходимым при строевой подготовке.)

Он улыбнулся при этих мыслях, потом подумал, не лучше ли ему было пойти к руинам вместе с Пелоратом и Блисс. Хотя зачем? Какая там от него польза?

Предположим, он заметил бы что-нибудь, что пропустил Пелорат… Еще будет время проверить после их возвращения. Если что-то можно открыть легко, пусть откроет Пелорат.

А вдруг они там попадут в беду? Глупо! В какую такую беду?

И даже если так, они легко могут позвать. Он остановился и прислушался. Ничего не было слышно.