Сообщение

Зачем я пью один сегодня? Как тридцать восемь лет назад,
вонзаясь в воздух новогодний, снежинки резкие скользят,
все лучшее дается даром, и пусть блуждает вдалеке
юнец гриппозный по бульварам с бутылкой крепкого в руке

Пылай, закат – в твоем накале, неопалимая, долга
жизнь. По зеркальной вертикали плывут хрустальные снега.
Сто запятых, пятнадцать точек, бумаги рваные края —
и кажется – чем мельче почерк, тем речь отчетливей моя.

Зачем Орфей в ночном Аиде щадил обложенный язык,
когда в тревоге и обиде к ручью подземному приник?
Спит время: на огне окольном охрипших связок
не согреть —
лишь агнцам, ангелам спокойным январским пламенем
гореть
4 января 2007

«Вольно зиме-заочнице впотьмах…»

Вольно зиме-заочнице впотьмах
проситься на руки, отлынивать, лениться,
обменивать черемуховый взмах
на пленный дух полыни и аниса,
и если так положено во сне —
пускай скулит звезда сторожевая,
пока учусь безмолвствовать, жене
превратности любви преподавая.

Но легче мне: я знаю слово «мы».
Немного нас, лепечущих и пьющих,
с копьем неповоротливым из тьмы
на всадников безглазых восстающих —
и не трудней освоить нашу речь,
ее напор, зернистый и соборный,
чем земляное яблоко испечь
в летучем пепле жизни беспризорной.

«Заснул барсук, вздыхает кочет…»

Заснул барсук, вздыхает кочет,
во глубине воздушных руд
среди мерцанья белых точек
планеты синие плывут.
А на земле, на плоском блюде,
под волчий вой и кошкин мяв
спят одноразовые люди,
тюфяк соломенный примяв.

Один не дремлет стенька разин,
не пьющий спирта из горла,
поскольку свет шарообразен
и вся вселенная кругла.
Тончайший ум, отменный практик,
к дворянам он жестокосерд,
но в отношении галактик
неукоснительный эксперт.

Движимый нравственным законом
сквозь жизнь уверенно течет,
в небесное вплывая лоно,
как некий древний звездочет,
и шлет ему святой георгий
привет со страшной высоты,
и замирает он в восторге:
аз есмь – конечно есть и ты!

Храпят бойцы, от ран страдая,
луна кровавая встает.
Цветет рябина молодая
по берегам стерляжьих вод.
А мы, тоскуя от невроза,
не любим ратного труда
и благодарственные слезы
лить разучились навсегда.

«А вы, в треволненьях грядущего дня, возьметесь ли вы…»