Сонник Инверсанта

— Ну, конечно, милый! — она порывисто меня обняла. От рук ее по моему телу пошли жаркие волны. Мне сразу стало легче. Энергия ее слов подняла мою внутреннюю температуру на пару градусов. — Кроме того, ты не только добрый, — ты еще и умный!

Это не было издевкой, — Анна говорила на полном серьезе. Я открыл было рот, чтобы ответить, но в эту минуту затрещал зуммер. Две тревожных и настойчивых трели. Вынырнувший из угла заспанный Осип досадливо колотнул голой пяткой по клавише, задействовав переговорное устройство. Я вновь обратил внимание на его уменьшившиеся размеры. Если так пойдет и дальше, очень скоро он уместится в портсигар, а там и в спичечный коробок…

— Тысячу извинений, Ваше Величество! — донесся из селекторного устройства взволнованный голос Адмирала Корнелиуса. — Я понимаю, что вы заняты, но вынужден незамедлительно просить у вас аудиенции!

— Ну вот, опять что-то стряслось! — Осип в голос зевнул, почесываясь, двинулся обратно в свой уютный угол.

Брови Анны недовольно шевельнулись.

— Мне уйти?

— Если тебя не затруднит…

Она без слов поднялась, набросила на себя халат и покинула комнату. И почти сразу же противоположные двери мягко распахнулись, и в комнату вошли двое. Адмирал заявился не один, а в сопровождении Звездочета. Я взглянул на старца, и оптический фокус вновь повторился, но уже с меньшими для меня потрясениями. Более того, абрисы Димки Павловского и седовласого старичка начинали престранным образом совмещаться. Я глядел на него, словно на изысканную голограмму, а он перетекал из одного образа в другой, словно детская объемная картинка. Впрочем, чудо с Осипом, которого отчего-то наблюдали только мы с Анной, подготовило меня ко многому.

— Не узнаю нашего хладнокровного Корнелиуса. — Павловский фамильярно похлопал Адмирала по плечу. — Нынешние сюрпризы его совсем задергали. Самое смешное, что это ему, похоже, нравится.

— То есть?

— Ты у нас девятый дублер, понимаешь? — Павловский скорчил усмешливую мину. — Всех предыдущих перещелкали, как мух, а ты уцелел. Значит, что-то в тебе действительно есть. Какое-то тайное противоядие. По крайней мере, так кое-кому хотелось бы думать. Вся эта кутерьма с царствующими особами уже порядком надоела обществу.

— Что приключилось на этот раз? — я перевел взор с Павловского на Адмирала.

— Здание лечебницы… — выдохнул он.

— Что здание лечебницы?

— Вчера оно начало поворачиваться вокруг своей оси. А сегодня провалилось под землю.

— Интересное событие.

— Вы… — пролепетал Адмирал. — Вы предсказывали его гибель.

— Разве? — я нахмурился. — Впрочем, что-то такое, кажется, припоминаю. В нашей с вами беседе, верно?

— Так точно, Ваше Величество.

— Ну, и что там сейчас?

— Здания больше нет. Там теперь морская вода, целое озеро. Глубину до сих пор не удается промерить. Во всяком случае, это более сотни метров.

— Однако, впечатляет! — Павловский придвинул к себе кресло, не спрашивая разрешения, сел. — От себя добавлю, что спастись удалось немногим, и те, кто спасся, рассказывают какие-то ужасы. Будто неведомо откуда в больницу ворвались огромные змеи с муренами, а следом за ними хлынула морская вода.

Не комментируя его слов, я обернулся к Адмиралу. — Надеюсь, насчет официальной версии вы уже что-нибудь придумали?

— Разумеется. — Старый служака с готовностью кивнул, даже каблуками чуть прищелкнул. — Теракт, проведен сепаратистами, руководимыми Ванессийской разведкой.

— Разумно. Кто-нибудь уже пойман?

— Пока нет, однако если будут особые на то указания…

— Будут, — проворчал я, — обязательно будут.

— А как же быть с «Принцессой Софией»? — едко осведомился Дмитрий, и, разумеется, едкости его Адмирал не уловил. Он видел и слышал только то, что ему было положено.

— Здесь, по счастью, таковой не было. — Отрезал я.

— Но, видимо, скоро будет?

— А это уж как сложатся обстоятельства.

— Разве не ты сам их складываешь? Или тебе не терпится сделать из Артемии Россию?

— Я хочу искоренить ложь. Всего-навсего! А здесь все построено на лжи.

— В том числе и твои первые реформы.

— Это лишь прелюдия, Дмитрий. Моя ложь — временная и вполне объяснимая.

— Брось, Петр. Ложь — она повсюду одинаковая.

— Тогда, может, это и не ложь?… Сам подумай, что это за ложь, если ее отличает столь завидное постоянство? — я впервые позволил себе улыбнуться. — Возможно, это еще одна данность, которую следует принять?

— Помнится, еще совсем недавно тебе была омерзительна подобная данность.

— Что поделаешь! Омерзительных вещей — сотни и тысячи, однако с большинством из них мы вынуждены считаться.

— Порочная практика, тебе не кажется?

— Такова жизнь, Дима. Космос — тоже черен, но из этого не следует, что его следует проклинать.

— Не усматриваю ничего общего между космосом и ложью.

— Все относительно, Дим. Мы с тобой, по счастью, пока здесь, на земле.

— И в этом ты тоже ошибаешься. — Павловский холодно улыбнулся. — Ты — в кресле Кандидата-Консула. Проще говоря — на троне. И за твоей спиной не пара любимых подружек, а величайшая из держав страна.

— Вот именно! — с нажимом произнес я, и эта фраза заставила его нахмуриться.