Соната разбитых сердец

— Да как вы смеете! гневно вскричал он.

— Мой дорогой друг, — перебил его Казанова. — Я принимаю ваш вызов, раз вы того желаете. Но вы знаете, что законы Венеции запрещают дуэли, — процедил он сквозь зубы, — а потому я попросил бы вас вести себя более сдержанно и держать это в секрете. Вы уже выбрали место? Если нет, то я позволю себе предложить заброшенную мельницу в окрестностях Дол о. Что скажете?

Дзагури удивленно уставился на собеседника. Такого ответа он не ожидал, но раз уж сам заварил эту кашу, отступать было нельзя. Купец до последнего был уверен, что Казанова — пустой хвастун, так что холодное спокойствие, звучавшее в его голосе, поразило и даже испугало Дзагури.

— Я согласен, — сказал он. — Приведите с собой секунданта. Будем драться на шпагах.

— До первой или до последней крови?

Вопрос снова застал Дзагури врасплох. Он ответил не раздумывая, а когда понял, что натворил, уже не мог взять свои слова обратно:

— До последней.

Казанова улыбнулся.

— Черт побери, похоже, я в самом деле сильно вас разозлил. Ну что же, да будет так! — воскликнул он. — До последней крови. Однако теперь, если позволите, я должен идти. Когда?

— Завтра, как сгустятся сумерки.

— Да победит сильнейший! А, ваша перчатка, — с этими словами Казанова нагнулся, поднял перчатку и с поклоном протянул ее Дзагури, после чего как ни в чем не бывало продолжил свой путь в сторону церкви Сан-Мартино, откуда уже рукой было подать додома Франчески. Знал бы об этом Альвизе, его бы удар хватил, подумалось Джакомо. В происходящем определенно наблюдалась насмешка фортуны.

Дуэль до последней крови — серьезное дело. С другой стороны, не он же ее потребовал, а Дзагури — настоящий болван. Конечно, его надо будет пощадить: нет никакого смысла наживать новые беды с инквизиторами, проблем и так более чем достаточно. Только вот ссора и вызов с перчаткой посреди площади Сан-Моизе едва ли остались незамеченными. Хорошо хоть, Дзагури должен помалкивать о дуэли, ведь ему тоже совершенно ни к чему ссориться с представителями закона. Надо будет его проучить и оставить эту историю в прошлом.

Джакомо долетел до палаццо Эриццо, как на крыльях.

Глава 18 Смятение чувств

Он знал, что наверняка встретит ее у церкви Сан-Мартино.

Стоя немного в стороне, чтобы не бросаться в глаза, Джакомо рассматривал великолепный фасад из красного кирпича и выходивших после мессы людей. Наконец он заметил ее — в сопровождении отца, который, судя по всему, не спускал с нее глаз, будто коршун, готовый броситься на любого обидчика. Джакомо последовал за ними, смешавшись с толпой прихожан.

Надвинув треуголку на глаза, он держался чуть поодаль, но когда девушка на мгновение обернулась, тут же поймал ее взглад и кивком головы указал на переулок, отходивший в том месте от дороги. Дастся ли ей сбежать от отца, Джакомо не знал, но жестом показал, что будет ждать ее там.

Придет или не придет? Азарт ожидания и риск неудачи распаляли его кровь, заставляя остро ощущать вкус жизни. Каждый раз было так: на первых любовных свиданиях он снова чувствовал себя мальчишкой. Пари с Маргарет фон Штайнберг придавало и без того соблазнительной игре особенную остроту. Но это все еще игра? Или она уже превратилась в нечто иное? Может быть, в зарождающееся чувство? Вот уже некоторое время Казанова задавался этим вопросом. Впрочем, если этому странному любовному наваждению суждено одержать над ним верх, пусть. В конце концов, что ему терять, свою репутацию? Славу легендарного соблазнителя? Тот образ, что он создал для себя и который внезапно оборачивался против него же, не давая быть самим собой? Точнее говоря, новым самим собой?

По узкому переулку Казанова вышел на небольшую площадь и стал ждать. Никто не появлялся. Июльский зной, казалось, плавил крыши домов, соединяя их с небом.

Джакомо подошел к колодцу в центре площади — изящному сооружению из истрийского камня — и заглянул внутрь. Все в порядке: поручение, которое он дал утром, — оставить в колодце корзину цветов — выполнено наилучшим образом. Казанова надеялся, что проделал все это не зря.

Через несколько минут за его спиной послышались легкие торопливые шаги.

Джакомо обернулся — это была Франческа. Боже, до чего она прекрасна!

Казанова улыбнулся при мысли о том, как дни, прошедшие с памятного бегства по крышам, частично стерли чудесные черты из его памяти. Он много раз пытался восстановить лицо Франчески в своем воображении, но реальность оказалась еще чудеснее. Увидев наяву водопад ее рыжих кудрей и бездонные зеленые глаза, он в восхищении застыл на месте.

— Джакомо, что вы здесь делаете? — спросила она.

— Я больше не мог выносить ожидания, — ответил Казанова. — Еще немного, и я сошел бы с ума!

Он подошел к Франческе и поцеловал ее руку, потом шею, потом губы, потом…

— Джакомо, — она остановила его, коснувшись губ кончиками пальцев. — Вы что же, хотите распрощаться с жизнью?

Казанова засмеялся.

— Не особенно, а чем вызван ваш вопрос?

— Вы не представляете, что мне пришлось придумать, чтобы сбежать от отца!

— И что же? Мне очень интересно! — полюбопытствовал он.