– Ну-у, тогда у тебя откровенно презрительное отношение к человеку, к его природе, что ли, ведь ты его личность целиком ставишь в зависимость от внешних обстоятельств, от того, каким образом на неё воздействовать. Никто и не говорит, что это ничего не значит, но некоторые и при том самые главные, самые основные черты всё же врождённы, и, например, воспитывай – не воспитывай, но умнее, чем был в состоянии, человека никогда не сделаешь, может, только образованней. Впрочем, это уже другой вопрос. Мне кажется, усвоение тех или иных идей, не говоря уже о действовании в их рамках, во многом зависит от способности к пониманию, и границы тут гораздо уже, чем может показаться на первый взгляд.
– А как же тогда чувства? той же справедливости, например?
– А с чего ты взяла, что я и их в том числе в виду не имею? Видимо, слишком узко воспринимаешь мою мысль, я говорю о натуре вообще. Разумеется, приоритет за пониманием, из него всё произрастает, и самое, что неожиданно, чувства в том числе, только подспудно, бессознательно, будто наоборот и именно по поводу тех вещей, чья значимость и содержание суждения о коих вполне очевидны, почему и получается, что пропускать через сознание данные категории совершенно, стало быть, не стоит. Хотя это, конечно, палка о двух концах, заблуждения ещё никто не отменял и прежде всего те, которые своей основой имеют лишь эмоции, пусть и абсолютно искренние, что, однако, наилучшим образом подтверждает мою мысль. Если уж рискнуть и обобщить, то это, пожалуй, и есть главный механизм заблуждения, когда чувственно воспринимаемое оценивается лишь бессознательно. – Давно она не участвовала в серьёзных разговорах, а Фёдор, кажется, вообще никогда не общался с ней на отвлечённые темы, поэтому сейчас со всей внимательностью и горячей жадностью слушала каждое слово. – Я думаю, ты со мной согласишься, что все ошибки в жизни совершаются либо под давлением внешних обстоятельств, не обязательно даже неблагоприятных, можно просто не понимать их значения, либо под воздействием сиюминутных чувств. Что-что, а сознательно глупостей никто делать не станет, по крайней мере, понимая, что это глупость, разве только из оригинальности и то безобидную.
– Это да, – поддакнул Алексей, все трое усмехнулись и сразу почувствовали себя в кругу доверенных друзей.
– Я несколько книжек прочла по уходу и воспитанию детей, что-то близкое к твоим словам в некоторых из них есть, особенно, что ребёнок – это отдельная суверенная личность и обращаться с ним надо соответствующе. Честно говоря, не услышав теперь твоего мнения, я так бы мимо ушей это и пропустила.
– Спасибо, конечно, – Фёдор дурацки улыбнулся весьма сомнительному комплименту, его совсем не поняли. – Я ведь не только о детях, я ведь вообще.
– Милая, передай хлебницу, пожалуйста.
Но хлебницу протянул Фёдор, потому что в этот момент на кухне звякнул таймер духовки, и жена быстро встала и вышла из зала. Вернулась она уже с широким блюдом, на котором ещё шипела маслом курица, запечённая со специями почти так же, как готовила его мать, только не столь сочная, более суховатая и с приправами хозяйка сильно перемудрила. Он тотчас это отметил, но, разумеется, и не подумал сообщить вслух свои наблюдения из вежливости. Жена сама разрезала птицу и определила каждому подходящий кусок, благо, что вкусы присутствующих здесь обоих мужчин знала досконально; когда она, наконец, села и отщипнула от своего, то немного расстроилась, заметив про себя: «Эх, переперчила». Мужчины принялись энергично жевать.
– Кстати, ты бы видела его квартиру, – возобновил разговор Алексей.
– Я в неё почти сразу после развода переехал, ты там, кажется, никогда не была. Мне вот удивительным показалось, когда Алексей сказал, что откуда-то знает мой адрес, я ведь никому из наших общих знакомых его не давал.
– Да, он у меня сохранился, я прекрасно помню эту схему: твой адвокат взял его у тебя, чтобы передать моему адвокату, который в свою очередь передал его мне, чтобы мы что-то там подписали. – Воспоминание, прямо надо сказать, было не из приятных, и Алексей уже успел пожалеть, что поднял эту тему. Быть может, бывшим супругам стоит по мере возможностей избегать близкого общения друг с другом: пусть раны былых обид со временем заживают, однако рубцы всё равно остаются, не помогает даже обоюдное прощение, ведь полностью избежать острых углов в том числе и при простом разговоре на отвлечённые темы не всегда удаётся. – Лёша, возьмёшь у меня это, а то я больше не хочу? – И она протянула мужу тарелку с почти нетронутым куском курицы, который тот с удовольствием сгрёб на свою. – Что-то аппетит в последнее время неважный.
– Я вообще удивляюсь, как Алексей позволил тебе столько наготовить, в твоём положении нельзя так переутруждаться, – прозвучало весьма банально.
– Он на работе был, – улыбнувшись, сказала она и посмотрела на мужа; ясно, что это не ответ. – К тому же беременность – не болезнь, – услышал Фёдор второй раз за вечер.