Сон № 9

– В чем меня обвиняют, господин?

– Если ты виновен, то знаешь, в чем тебя обвиняют.

– Значит, я невиновен, господин.

В соседней комнате хихикает девушка с шербетом.

– Невиновен. – Морино скорбно качает головой. – Тогда объясни, зачем ты был в «Пиковой даме» в субботу, девятого сентября?

– Юдзу Даймон здесь?

Морино коротко кивает, мое лицо впечатывают в столешницу, руку выворачивают за голову; еще чуть-чуть – и перелом. Ящерица хрипит мне в ухо:

– Как ты думаешь, что ты сейчас сделал не так?

– Не… ответил… на… вопрос.

Мою руку выпускают.

– Умный мальчик. – Морино моргает. – Объясни, зачем ты был в «Пиковой даме» в субботу, девятого сентября.

– Меня привел Юдзу Даймон.

– «Господин».

– Господин.

– Однако ты сказал Маме-сан, что не знаком с Даймоном.

Мама-сан смотрит на меня:

– Я же предупреждала: терпеть не могу, когда малолетки ноют. Эй, кто-нибудь знает, как сказать по-русски «пятнадцать миллиардов»?

Тип в кожанке отвечает. Мама-сан бойко стучит по клавишам. Морино ждет моего ответа.

– Я не был знаком с Даймоном. И до сих пор его практически не знаю. Я забыл бейсболку в игровом центре, пришел за ней, а она оказалась у него, он ее вернул, мы разговорились…

– А остальное, значит, уже история. Но «Пиковая дама» – не обычный клуб. В гостевой книге Юдзу Даймон назвал тебя сводным братом. Ты утверждаешь, что это ложь?

Я прикидываю, каковы могут быть последствия.

– Ты слышал мой вопрос, Эйдзи Миякэ?

– Да. Это ложь. Господин.

– А по-моему, ты шпион Дзюна Нагасаки.

– Это неправда.

– Значит, тебе известно имя Дзюна Нагасаки?

– Да, я услышал его час назад. Только имя.

– Вы с Юдзу Даймоном пошли в «Пиковую даму» и донимали там одну из хостесс – тебе она известна как Мириам.

Я мотаю головой:

– Нет, господин.

– Вы с Юдзу Даймоном пошли в «Пиковую даму» и уговаривали Мириам переметнуться от меня к долбаным приспешникам предателя Дзюна Нагасаки.

Я мотаю головой:

– Нет, господин.

Ярость пятнает недвижное лицо Морино. Его голос холоднее абсолютного нуля.

– Ты отымел Мириам. Ты отымел мою малышку.

Вот он, переломный момент. Я мотаю головой:

– Нет, господин.

Франкенштейн шуршит картошкой фри в пакетике.

Морино открывает серую папку:

– Что ж, переходим к следующему фокусу. Объясни-ка, что изображено на этой фотографии.

Трубачи передают мне черно-белый снимок формата А4. Обшарпанный жилой дом. Крупным планом – третий этаж, где парень моего возраста просовывает что-то в приоткрытую дверь. Собака с абажуром на голове задирает лапу над цветочным горшком. Узнаю квартиру Мириам и себя тоже. Так вот почему я здесь. Плохи мои дела. Никакая ложь не поможет. Но куда заведет меня правда?

Костяшки пальцев с хрустом напрягаются.

– Я жду, как говорится, затаив дыхание.

Костяшки пальцев Морино с хрустом распрямляются. Во рту у меня сухо, как в песчаной яме.

– Ну, с какой стати твоя прыщавая физиономия маячила перед домом моей малышки?

Я рассказываю все по порядку, начиная от пруда Синобадзу в парке Уэно и кончая разговором с Мириам. Умалчиваю только о Суге, говорю, что сам взломал библиотечную базу данных. Морино обрезает кончик новой сигары. Я завершаю свой рассказ, приговор витает в воздухе. Ящерица поворачивается на стуле:

– Отец?

Морино кивает.

– По-моему, здесь что-то не так, Отец. Задроты-компьютерщики не станут таскать чемоданы на вокзалах, чтобы заработать себе на жизнь.

Мама-сан закрывает лэптоп:

– Отец. Я знаю, Мириам вам очень дорога, но нам пора разобраться с куда более важными делами, чтобы все шло по плану. Это наивное дитя из запредельной глуши, простофиля, который случайно забрел в чужие владения, – именно то, чем кажется. Шпионы Нагасаки – не младенцы в подгузниках. Его рассказ заполняет пробелы в рассказе Даймона; к тому же он и пальцем не прикоснулся к Мириам.

Морино ее уважает.

– Откуда такая уверенность?

– Во-первых, по вашему поручению вот уже две недели за Мириам следит лучший детектив Токио. Во-вторых, я – женщина.

Морино, прищурившись, изучает мое лицо. Я опускаю взгляд. Пищит мобильник. Франкенштейн встает и уходит в смежную комнату, чтобы ответить на звонок. За окном над головой Морино проплывает дирижабль. Еще выше, в солнечном поднебесье, поблескивает самолет. Мама-сан вынимает из компьютера диск и кладет в коробку.

– Скоро, – рявкает Франкенштейн в телефон. – Скоро.

Он возвращается за стол. Морино заканчивает меня изучать.

– Эйдзи Миякэ. Суд признает тебя виновным. Ты, тупой долбак, виновен в том, что суешь нос куда не следует. В соответствии с нашим окончательным приговором тебе отрежут яйца, вымочат их в соевом соусе, запихнут тебе в рот и заклеят его скотчем до тех пор, пока вышепоименованный орган не будет пережеван и проглочен до последней крошки.

Я обвожу взглядом присяжных. Никто не улыбается.

– Однако суд откладывает исполнение приговора при условии, что ты будешь соблюдать ряд ограничительных мер. Не смей и близко подходить к «Пиковой даме». Не смей приближаться к моей малышке. Даже если она тебе приснится, я об этом узнаю, и приговор тотчас приведут в исполнение. Я ясно выражаюсь?

Я чувствую запах свободы, но не решаюсь попробовать ее на вкус.