Сон Ястреба

Стрелы заставили мещёрцев остановиться. Доспехов ни на ком из них не оказалось и пришлось отступить за ближайшие дома.

– Проклятье! – ругнулся Рыжий, выглядывая из-за угла. – Что будем делать?

Мещёрцы тяжело дышали. Чтобы не подставляться под стрелы, они приникли к стене углового дома.

– С луками у нас четверо, – доложил Тарон. – Вряд ли они сделают здесь погоду.

– Можно попробовать обойти с боку, – предложил Скоморох, неопределённо махнув в сторону соседнего переулка.

При этом он высунулся из укрытия, и чуть было не схлопотал стрелу. Наконечник лязгнул о мостовую в пяди от его плеча.

– Там, думаю, то же самое, – Драган покачал головой.

– Эти, прянщики… – Власорук щёлкал пальцами, подбирая слово. – Приправщики… духмянщики…

– Душистики! – хохотнул Быстроног.

Затем повернулся к сербу и спросил:

– Как, говоришь, у вас пряности называют?

– Зачин, – улыбнулся Драган.

– Зачинщики, в лоб твою рать! – воскликнул вурд.

– Латиняне называют торговца пряностями кондиментарием, – заметил Драган с усмешкой. – Так же зовут и тех, кто любит попусту молоть языком.

Быстроног растянул рот до ушей, оценив подначку.

– Эти зачинщики, они же людей ждут, не вурдов… – вернулся к своим мыслям Власорук.

– Идея! – воскликнул Быстроног. – Мы с Власом пробьёмся. Напрямик! Один бросок, и будем уже под стеной.

– А дальше что? – возразил Рыжий. – Дверей вам с ходу не высадить. Тут таран нужен. А долго стоять под стеной не дадут. Перестреляют, как дичь.

Он показал на боковые бойницы выпирающих башенок.

– И через окна пролезть не получится. Они в решётках, да и высоковато будет. В рост человека сплошная стена… Крепость, чтоб её!

***

А шум со стороны ворот Неория нарастал. Сумконоши быстро разогнали стражников и двинулись в глубь квартала. Трифон знал, что делает. Его небольшого отряда вряд ли хватило бы для серьёзной схватки. Латиняне должны были вот-вот оправиться, и тогда нищему воинству мало бы не показалось. Поэтому первым делом Трифон напал на бараки и освободил гребцов. Генуэзцы до сих пор часто сажали на вёсла рабов. А поскольку в Константинополе работорговлю не жаловали, большей частью это были моряки или ордынские воины, что имели несчастье повстречаться на пути итальянских пиратов. Не мудрено, что все они спали и видели, как бы перехватить хозяевам глотки. Трифон дал им возможность исполнить месть.

Гребцы мигом похватали брошенное охраной оружие. Его на всех не хватало, и освобождённые рабы подбирали дубины, камни, всё, что попадалось под руку. Лишь малая часть людей предпочла сразу скрыться, большинство воспылало местью и хлынуло на улицы городка. Вместе с освобождёнными рабами, в квартале теперь бесчинствовало несколько сотен повстанцев.

Тем временем слух о наглом разбое генуэзцев быстро разошёлся по Константинополю. Подстрекаемая сумконошами беднота, разорённые торговцы, рыбаки поднимались повсюду и стягивались к латинским кварталам. Нападение на мещёрцев многие использовали, как удобный повод рассчитаться за собственные обиды.

Латиняне понемногу опомнились. Стали сбиваться в крупные отряды, перекрывать улицы. Тревога перекинулась и на другой берег залива. Лодки, а потом и корабли начали подвозить из Галаты подкрепление. Там плохо понимали, что за сила противостоит соплеменникам, однако действовали без промедления.

Генуэзцы попали в ловушку собственных притязаний и гордости. Они приложили столько усилий, чтобы получить полную независимость от столичных властей, что переусердствовали в этом. Их квартал, единственный из всех иноземных поселений, располагался за внешними стенами, что дало теперь людям эпарха повод не вмешиваться в беспорядки. Стражники, словно сидя на кафисме ипподрома, наблюдали за кровавым зрелищем со стен. Некоторые подначивали криками и тех и других, но большинство сразу взяло сторону смутьянов.

Воинам было на что посмотреть. Какие-то шайки носились по улицам городка, нападая на всех подряд без разбора. Освобождённые рабы находили дома бывших хозяев и мстили в первую очередь им. Всё новые и новые отряды подходили на помощь обеим сторонам. Война в квартале разгоралась.

Скоро она перекинулась и внутрь города. Народ, подошедший из трактиров, решил не утруждать себя проникновением через стену и принялся громить ни в чём не повинные кварталы Пизы и Венеции. Правильнее было бы сказать – неповинные в грабеже мещёрцев. Прочих же грехов и за их обитателями водилось изрядно.

В отличие от обособленного генуэзского квартала, внутри города нашлось много случайных прохожих, зевак, людей пришедших сюда по делам. Заражаясь всеобщей потехой, значительная их часть вливалась в ряды сумконош.

Стражники и теперь не спешили на помощь обывателям. Ведь на стены повстанцы не лезли, так чего ради прерывать бесплатное зрелище. А оно набирало мощь, шло на нескольких аренах сразу и воины могли выбирать, поглядывая со стены то на одну, то на другую сторону.

***

Среди лодок, приходящих из Галаты целыми стаями, одна, везущая чужестранцев, проскочила незамеченной, хотя смуглые лица её гребцов редко попадались в генуэзских отрядах.