Сон длиной в зиму (СИ)

— Ты придурок, Орловский, — выдохнула Зоя. — Какой же ты придурок…

Сумка с шумом упала на пол следом за тетрадью, следующим из пальцев выскользнул берет с шарфиком, которые она так и не успела надеть. Пальто сползало с плеч, но Зоя не обратила на это внимания. Она приблизилась к Богдану, чувствуя себя будто полупьяной, и протянула руку, чтобы отряхнуть его одежду, вытереть это мерзкое белое, но Орловский перехватил её руку и вложил в её какую-то коробочку.

Не красную.

Не бархатную.

С кольцом.

— Я совсем не романтик, если что, — усмехнулся Богдан. — И я не умею правильно признаваться в любви. Так что, если ты согласишься, тебе придётся жить с последним чурбаном, который как максимум может сыграть тебе на фортепьяно. Но у нас фортепьяно, наверное, не…

— Я согласна, — выпалила Зоя прежде, чем успела передумать.

Она честно собиралась поцеловать его первой. Но Богдан успел сгрести её в охапку раньше.

И плевать было на пальто, которое будет всё белое, на то, что Орловский прижимал её в университетской стене, стремящейся оставить свой отпечаток на любой одежде. Плевать на то, что загремела дверь — из аудитории выглянул ошалелый глухарь, а за ним и Оля, раскрасневшаяся и, кажется, понявшая, что когда спрашивают аудиторию — это не зовут на свидание.

Зое было всё равно. Она видела только Богдана, смотрела в его знакомые, тёплого оттенка карие глаза, чувствовала тепло поцелуя на губах…

— Они хотят, — прошептал Орловский, — чтобы ты им что-нибудь объяснила.

Надо было и вправду объяснить. Показать кольцо, каким бы оно ни было, хоть скрученным из травинки или нет.

Но, разумеется, Зоя этого не сделала. Её теперь не волновала толпа, пытающаяся выбраться из аудитории. Кто любил хоть раз, и сам поймёт, как глухарь, этот чёрствый, странный преподаватель, сейчас загонявший всех студентов в аудиторию, чтобы не мешали — но так и не потребовавший, чтобы вернулась Зоя. И даже Оля, вечно разочарованная и, кажется, продумывающая ужасную месть, сейчас медленно плелась к своему месту.

Имело ли это для Зои какие-то значение?

Нет. Она впервые в жизни чувствовала себя такой свободной… И такой настоящей. Впервые ей было так уютно — посреди университетского коридора, в тёплых, родных объятиях Богдана.

И, что самое главное, впервые она была на своём месте.

Девушка, невеста, жена… Какая разница, какой статус у их отношений?

Зоя вдруг поняла: она не одна бесповоротно, по уши влюбилась…

Это было взаимно.

— Орловский, — прошептала она, на секунду отпрянув от него, чтобы посмотреть в глаза. — Скажи мне…

Она задержала дыхание, не в силах вытолкнуть из себя конец фразы. Мало ли, что он может ответить… Мало ли, насколько больно ее обожжет правда.

— Это с самого начала было по-настоящему.

— Но зачем тогда… — Зоя провела ладонью по его щеке, пытаясь убедиться в том, что Богдан не растворится в воздухе, не исчезнет никуда, не превратится в фантом, а она не проснётся от этого сладкого кошмара в своей постели очередного одинокого второго марта…

Он никуда не пропал. Все так же стоял рядом. Вот только Зоя все никак не могла понять, зачем столько времени было играть, если можно было с самого начала быть вместе по-настоящему.

— Потому что ты — Снежная Королева, — пожал плечами Орловский. — Ты бы никогда не согласилась, предложи я тебе отношения.

Зоя закрыла глаза. Ей вдруг стало так смешно — надо же! Её даже нельзя нормально пригласить на свидание, предложить отношения, не придумывая миллион уловок. И если б Орловский был неправ! Так нет же, то, что он сказал — чистая правда. Она б его послала, услышав только первые несколько слов. Зачем слушать? Отношения — не для таких, как она.

По крайней мере, ей так казалось.

Богдан не ошибался. Она действительно была из тех, кто не смог бы нормально начать отношения. Нашла бы сто поводов для отказа, придумала бы что-то и просто убежала от него. Если б тогда, в начале декабря, Богдан предложил ей встречаться, откуда у нее вообще появились бы мысли относительно его надежности? Она просто не поверила б его словам. Или, возможно, не поверила бы своим чувствам?

Теперь-то, когда все уже произошло, Зоя понимала, сколько могла наделать ошибок! Удивительно, но ее идеальный путь был именно таким: тернистым, полным ошибок и глупостей, неожиданных поворотов, теперь искренне смешивших ее.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, хотя прозвучало как-то странно.

— За что? — удивился Богдан.

— За то, что растопил моё холодное сердце, — прошептала Зоя прямо ему в губы. — А я уж боялась, что сон длиной в зиму закончился…

— Ну, он и закончился, — с усмешкой отозвался Богдан. — Пора жить наяву, Сойка.

И опять поцеловал её, будто доказывая, что наяву — оно интереснее всё же…

Два года спустя