Сомниум

И всё же червь сомнения грыз Артура изнутри. Во-первых, банк наложил на него санкции без всяких на то причин. Сократив свой долг, Артур не нарушил ни одного закона. Это он знал точно, ведь перед тем, как начать экономить, он вдоль и поперёк изучил «Закон о сне». Не значит ли это, что банк допустил произвол? А во-вторых, утратив контроль над счётом, Артур не был ограничен в покупках. То есть, долг мог расти, но не мог сокращаться. Артура не покидало чувство нереальности, будто он всё ещё спит и никак не может проснуться. «Закон о сне» в своё время продвигали с лозунгом отказа от денег, полной прозрачности всех финансовых процедур и невозможности кого бы то ни было повлиять на доступ гражданина к своему счёту. Только от клиента банка зависело, сколько будет начислено или снято часов с его счёта. Это вдалбливали в Артура с детства, со школы, регулярно. Говорили о прогрессе, о новом, уникальном пути России между капитализмом и социализмом, о гражданских свободах и правах. И в это хотелось верить. К тому же, никогда прежде Артур и не сталкивался с подобными проблемами.

От чувства собственного бессилия перед обстоятельствами Артур разозлился. Он встал и принялся мерить шагами комнату, раздумывая, что же можно сделать в такой ситуации. Подать в суд на банк? Звучит маловероятно, но разве не твердили регулярно власти о неподкупности и честности суда? Всё же нарушение «Закона о сне» – событие серьёзное, из ряда вон выходящее. Однако для того, чтобы подать в суд, нужна смелость, уверенность в себе, а Артур их не ощущал. Напротив, от одной мысли о суде его сковывал страх. Оспорить решение «Сомниума» – всё равно, что бросить вызов самому государству.

Не способный придумать что-то, что позволило бы ответить банку на равных, Артур вдруг вспомнил про клуб. Ему на счёт закинули сто двадцать часов долга при том, что услугами он так и не воспользовался. Почему же эти часы не сняли? Артур решил разобраться.

Сайт «Чёрного бархата» пребывал в режиме ограниченного доступа. Посреди экрана висело объявление о невозможности принять новых клиентов в ближайшие дни. Отыскав номер телефона, Артур позвонил в клуб, но трубку никто не взял. После нескольких безуспешных попыток дозвониться Артур стал строчить сообщение в службу поддержки на сайте:

«Здравствуйте. Я был у вас в клубе вчера. Выбрал мастера, мне начислили счёт, но услугами я не воспользовался из-за ликвидации террориста в вашем клубе. Прошу списать долг в сто двадцать часов или предоставить мне другого мастера».

Тут же пришёл автоматический ответ:

«Ваше сообщение будет передано в службу поддержки. Ожидайте ответа».

Однако открытый чат пустовал. Прошло полчаса, потом час, но ничего не происходило. Разозлившись ещё больше, Артур оделся и отправился в «Чёрный бархат» пешком. Он представлял себе, как будет кричать и требовать, но уже в автобусе у него зазвонил телефон. Номер был назнакомый.

– Да? Кто это?

– Добрый день, Артур Сергеевич, – поздоровался незнакомый мужской голос. – Нам поступила информация о том, что вы нарушили подписанное вчера соглашение о неразглашении информации.

– Я? Нарушил? Ничего подобного!

– У нас есть достоверное подтверждение того, что вы писали в поддержку клуба «Чёрный бархат», используя такое слово, как «террорист».

– Но ведь это не разглашение, – понизил голос Артур, оглядываясь.

В автобусе, благо, никого больше не было.

– Это не разглашение, – продолжил он, – ведь в «Чёрном бархате» и так все всё знают.

– В подписанном вами документе было чётко сказано о недопустимости таких действий, Артур Сергеевич. Это первое и последнее предупреждение. Если вы ещё когда-нибудь с кем-нибудь в любой форме будете обсуждать то, что увидели в клубе, то будете привлечены к уголовной ответственности со всеми вытекающими. Вы поняли меня?

– Да. – Трудно было не согласиться. – Да, я понял.

– Хорошо. – Голос звучал довольным. – Доброго вам дня.

Артур долго ещё смотрел на экран смартфона, хотя звонок давно прекратился. Это определённо было утро плохих новостей.

В минуты тревоги Артур представлял себе что-нибудь успокаивающее. Чаще всего это были мечты о чём-то нереальном, а самой любимой была мечта о своём доме далеко за городом. Деревянный или каменный дом, окружённый хвойными деревьями. Например, елями. Дом стоял с краю елового леса, а с крыльца открывался вид на прекрасную долину, со всех сторон окружённую горами. Артур представлял, как выходит на это крыльцо с кружкой чая или кофе в руках. Представлял, как скрипят деревянные половицы под его ногами, как обдувает его лицо прохладный ветерок, как поют в лесу дикие птицы.

Но лучшее, что было в мечтах Артура – или, точнее, чего там не было – это люди. Ни одного человека ни в лесу, ни в долине.

Объявление остановки развеяло мечты. Дом, ели, долина и горы – всё это растворилось, отступило перед реальностью. Салон автобуса, отделанный преимущественно серым пластиком, и грязные стёкла, за которыми светились вывески, не имели ничего общего с тем местом, где он хотел бы оказаться.