Сомниум

Она снова рассмеялась, и Артур рефлекторно улыбнулся в ответ, хотя подобных шуток не понимал. Когда ему, шестнадцатилетнему, пришлось обеспечивать капризного младшего брата, убиваясь на работе, он не думал о том, чтобы избавиться от него. Наоборот, переживал, что их разлучат, и тогда они, возможно, никогда больше друг друга не увидят. А этого было допустить нельзя. Единственное, чего он тогда хотел – чтобы Виталик был постарше и тоже работал наравне с ним, тогда ему было бы полегче. Но и в шестнадцать лет Артур понимал, что жизнь не спрашивает тебя, как будет лучше, а просто ставит перед фактом. Ныть и возмущаться не просто бессмысленно, это ещё и неправильно. В конце концов, у них было не самое плохое детство, даже с учётом того, что воспитывала их одна мать. У них было детство, когда они не знали труда и забот. Лишившись поддержки матери, Артур решил, что жизнь просто требует от него какой-никакой платы за безмятежные годы. Правда, тогда он ещё думал, что мама вернётся, и даже не допускал мысли, что навсегда остался без неё.

Виталик понимал это хуже, в первую очередь из-за возраста. Артур потратил много часов за объяснением того, что всё не так уж и плохо. Что это временные трудности. Обещал брату, что мама вернётся и всё будет, как прежде. А позже с огромным трудом рассказывал, что мама умерла, и теперь они одни. Виталик отказывался понимать. Он возмущался, обвинял в чём-то брата, а тот соглашался и винил себя. Винил до тех самых пор, пока не понял, что младший брат попросту манипулирует им. Только когда Виталик откровенно стал выпрашивать еду и вещи, вспоминая мать, Артур понял, что разбаловал его, и прекратил потакание. На какое-то время общение у братьев почти прекратилось. Лишь через несколько месяцев после решающей ссоры, когда Виталик впервые пошёл на работу, что-то изменилось в его голове. Он стал делать первые шаги к примирению с братом, и Артур охотно это поддержал. Но такими, как в детстве, их отношения уже никогда и не стали.

– О чём задумался, красавчик? – спросила его медсестра.

Артур вдруг отчётливо вспомнил, что доктор называл её Ксюшенькой. Имя всплыло в памяти после ассоциативного ряда, начавшегося со слова «красавчик», которым она назвала его впервые ещё в больнице.

– Да так… О брате.

– О, у тебя брат есть? – заинтересовалась Ксюша. – А он такой же симпатичный, как и ты?

– Ну… – Артур вспомнил, как стремительно стал набирать вес Виталик, едва открыл свой счёт в банке и получил доступ к покупкам. – Не знаю, я в мужской красоте не разбираюсь. Да, наверное. Может, даже посимпатичнее будет.

– Интересно, интересно. А где он работает?

– Там же, где и я, на заводе.

– Ну понятно. В этом городе почти все работают на заводах. Или на металлургическом, или на химическом.

– Для того он и город, – повторил Артур слова учителя географии, услышанные давным-давно. – Чтобы производство обеспечивать.

– Для того они и люди, – вторила ему медсестра скучающим голосом, – чтобы работать. Знаю, знаю. Тоска смертная. Никому ведь их работа не нравится. Все говорят, что их работа бесит. Разве что муж у меня… Но он так, дурак.

– Муж у тебя любит свою работу?

– Любит, да. Но он дурачок, говорю же. Не от мира сего. Инженер, видите ли. Но какого-то низкого ранга. Пока что. Учился вот, курсы какие-то проходил, чтобы повышение получить, кредит такой взял… а его теперь на Крайний Север отправляют. Дурак, говорю же. Всё говорил, что увезёт нас в город получше, а теперь… Теперь придётся с ним на Север ехать. А я ненавижу Север. – Последние слова она сказала с чувством, со злостью. – Ненавижу холод, снег, темноту. Здесь тоже не Юг, знаешь ли. Я-то думала, он нас на Юг куда-то увезёт, но нет… Север, блин. Хоть разводись.

– Не любишь его? – спросил Артур.

– Ох, опять! – Ксюша снова закатила глаза. – Вот почему все мужики обязательно спрашивают, люблю ли я мужа? У вас что, встаёт от этого, что ли? Люблю я его. Он, конечно, дурак, но я его люблю.

– Но изменяешь.

Артур опять удивился своим словам. Эти вопросы появлялись самим собой и вырывались прежде, чем Артур понимал, что говорит. Очень странно. Весь этот день Артур говорил что-то, на что ещё вчера бы не осмелился.

– Конечно, – повернулась к нему Ксюша. – А ты попробуй не трахаться месяц. Да и не измена это. Люблю я всё равно его, дурака моего, а с остальными просто трахаюсь. Это так, для тела. Как спорт. Для здоровья. Я, между прочим, медсестра, в этом хорошо понимаю.

Артур кивнул, удержавшись от следующего вопроса. Вопросы о её браке были явно лишними, ненужными. К тому же, пора было уходить.

– Я, пожалуй, пойду.

– Уже? – удивилась Ксюша. – А я думала, мы ещё разок успеем…

– Нет, мне уже… в капсулу пора, – нашёлся Артур. – Кредит большой.

Отговорка была универсальная и не вызывающая сомнений. В капсулу надо было всем. Кредиты сами себя не погасят.

– А, ну да… – Девушка огорчилась. – У меня-то не всё так плохо, баланс у Славки хороший.

– Это муж?

– Ой, не начинай. Собрался уходить – иди.

Уж в дверях она его окликнула:

– Но это… Если завтра будешь свободен – звони.