Солнцеворот

— Ночью-то спать полагается, — сокрушалась старушка. — Сил набираться. Нехорошо это, ночью работать. Но мы должны. И ты, и я, все твои друзья. Если мы ночь не поработаем — кто тогда на рассвете проснется?

В словах её слышалась горечь, и принцесса с удивлением посмотрела на старушку. Что она пыталась ей сказать? Почему не скажет прямо?

— Потеряют тебя, — вздохнула старушка. — Возвращайся, Солнышко. Будет время — отдохнешь и ты, а пока — трудись. А пока — свети. Некому больше, двое вас осталось, и оба блуждаете. А в доме моем зеркал много. И себя, и других рассмотреть хватит. Главное смотреть правильно и видеть нужное. Иной в зеркало заглянет, а сам — внутрь себя смотрит. А иной — наоборот, глядит внутрь себя, а там — зеркало…

— Я ничего не понимаю! — воскликнула Ирабиль.

Старушка покачала головой. Потом с улыбкой молвила:

— А вернуться-то просто. Достаточно назад шагнуть.

Как будто ветром толкнуло принцессу в грудь. Она пошатнулась, отступила на шаг, и пропал домик, пропала старушка, лес снова стал другим. Ирабиль перевела дух. Закрыла лицо ладонями, приходя в себя. Так. Что бы то ни было, сейчас нужно вернуться. Найти путь к свету, к костру. К Роткиру… А что если это его, спящего, волки сожрут?!

Она развернулась на пятках и бросилась было бежать, но тут же остановилась. Перед ней стоял кто-то, окутанный тьмою.

Принцесса завизжала, но чья-то рука закрыла ей рот. Лишь короткий писк вырвался наружу.

4

— Тихо, — приказал знакомый голос. — Ты что тут делаешь, балда?

Рука исчезла, и принцесса, издав слабый вздох, упала на грудь Кастилоса, обняла его дрожащими руками.

— Дурак, — всхлипнула она. — Зачем так подкрадываться?

Справа что-то шерстяное, твердое и неприятно пахнущее касалось лица принцессы. Она поморщилась и отвернулась.

— Подкрадываться?! — возмутился Кастилос. — Это ты на меня свалилась из не пойми откуда.

— Угу, я такая, — улыбнулась принцесса.

Она отстранилась от Кастилоса, тыльной стороной ладони вытерла слёзы. Сердце успокаивалось. Ирабиль глубоко вдохнула и, прищурившись, вгляделась в неясный силуэт Кастилоса. Она не могла его видеть, как видела старушку. Да и была ли та старушка? Что это ещё за домик в лесу, что за непонятные речи, от которых голова кругом идет? Может, приснилось всё, а она во сне в лес ушла?

— Поймал кого? — спросила Ирабиль.

— Поймал, — проворчал Кастилос и, развернувшись, двинулся через заросли уверенным шагом. Обрадовавшись этой уверенности, И побежала за ним.

— А кого поймал?! — Впервые за последнее время Ирабиль вновь ощущала себя двенадцатилетней девчонкой, которая могла себе позволить быть смешной, наивной, назойливой. В сердце отчего-то зазвучала музыка, хотелось прыгать и танцевать.

— Козленка, — буркнул Кастилос все так же недружелюбно. — Видно, из хозяйства Ливирро. Была у него где-то тут потайная деревня.

Козленка он тащил на плече, это принцесса теперь видела в свете луны, изредка пробивающемся сквозь ветви. Значит, это его голова тыкалась ей в лицо.

— Козленка я ещё не ела, — сказала Ирабиль. — Сварим, или поджарим?

Кастилос продирался сквозь заросли. Впереди уже виднелся огонек костра.

— Ну чего молчишь? — возмутилась Ирабиль. — Я…

— Извини, — перебил Кастилос. — Я просто не хочу срывать злость на тебе.

— За что злость? — не поняла принцесса.

— За то, что нашел тебя в глухом лесу одну. Поэтому позволь мне пока помолчать.

Немногим позже она кляла себя последними словами за то, что пропустила сказанное мимо ушей. За то, что улыбнулась, не рискнув рассмеяться, и беззаботно шла за Кастилосом. За то, что позволила, наконец, упасть цепям, сковавшим сердце, и вдохнуть полной грудью, заполнить всё своё существо жизнью и радостью, невесть откуда взявшимися в этом умирающем мире.

Час назад она понимала Кастилоса, понимала его молчаливую замкнутость. Но теперь его угрюмость казалась ей смешной. Причину мысли принцессы обегали стороной, с непостижимой ловкостью. Ну чего он насупился? Всё ведь прекрасно: они живы, они идут к Кармаигсу, и скоро, должно быть, встретят Левмира. И Аммита, и Сардата — те ведь тоже знают, куда идти. А потом — придумают что-нибудь.

Глупо переживать из-за прошлого, решила принцесса. Из-за будущего — тоже. А настоящее всегда терпимо. Сейчас она даже спокойно могла произнести про себя имя Айри — той странной девушки из сна, чей портрет, сделанный знакомой рукой, не раз и не два являлся воображению. Всё казалось сносным в этот вечер, ставший отчего-то волшебным.

Выйдя к костру, Кастилос бросил на землю козленка со свернутой шеей и встал над похрапывающим Роткиром.

— Значит, так, — произнес Кастилос.

Лишь сейчас принцесса почувствовала укол тревоги. В голосе Кастилоса звучала приближающаяся буря. Из крохотного своего опыта жизни Ирабиль знала, что самое ужасное существо — это человек, который не может нанести удар настоящему врагу и, в отчаянии, бьёт друзей. Ужаснее может быть лишь вампир в такой ситуации. Вампир, чья страсть, как оказалось, — защищать её.

Поздно, слишком поздно эти мысли пришли в её голову. Одновременно с тем, как ботинок Кастилоса врезался в беззащитный живот Роткира.